Планка абсолюта - страница 31

Шрифт
Интервал


на корни, дескать, они специально меня изводят, но один

71


эпизод заставил предъявить свои обвинения другому ви-

новнику – правой ноге. С того самого времени, когда я в

детстве учился стрельбе из лука, моя левая нога привыкла

стоять впереди правой. Многие упражнения по правиль-

ной стойке требовали, чтобы упор приходился на левую

ногу, а не на правую, и так постепенно моя левая нога

стала сильнее соседки. Раньше это сильно помогало при

играх, особенно в футбол.

Начинал я движение тоже всегда с левой и уже забыл об

этой особенности, когда сектор «Джей» все мне напом-

нил. Незаметно для меня моя же правая ступня стала пу-

таться под ногами и все норовила криво встать, поскольз-

нуться или удариться о левую. Провоцировало падение

нежелание правой ноги разделять поддержку тела – обя-

занность, возложенную на обе ноги с самого рождения.

Когда два шага подряд работала левая, а изменница просто

изображала из себя мою правую опору, я наконец терял

равновесие и сваливался. После следующей такой выход-

ки я озадачился, а на третий раз уже перестал думать, что

все дело в противных корнях, судорогах или недомогании.

Чем дальше я шел, тем больше козней учиняла изменница,

и я решительно не понимал, как поступать.

– Что тебя не устраивает? – вслух спросил я. – Тебе

надоело мне служить, ты устала?

Будь у ноги еще и рот, она должна была ответить на та-

кой суровый вопрос. Но, к счастью, рот на все тело у меня

один, и, будь их два, второй бы тоже что-то припомнил.

Ответ от ноги я стал ловить в своих ощущениях и вот что

поймал. Правая просто капризничала и злорадствовала.

Теперь, впервые за много лет, у нее появилась возможность

72


выразить недовольство по поводу своего постоянного

второго места, ведь на пьедестал всегда сначала станови-

лась левая. Правой же приходилось постоянно следовать,

за ней был всегда второй шаг, роль заднего плана. Она

устала волочиться позади и прислуживать сильной левой

– такая вот простая и бестолковая ситуация. Попросту

говоря, бунт на почве ревности, а я заложник. Быть и без

того заключенным и вдобавок становиться заложником

– неприятно, нужно было принимать меры. На помощь

в усмирении ревнивицы была призвана большая сухая

ветка, которую я всунул в правую штанину. Верхним кон-

цом ветка торчала из комбинезона, и правой рукой я мог

управлять строптивицей, как ходулей. Дело заспорилось,