Он пошел по разбросанным камням, а они жалобно стонали и кряхтели, будто его шаги мешали их безмолвному возвращению в Природу, лишали их неоспоримого права умереть в тишине.
Его мысли улетели далеко от земных шорохов. Действительно ли душа абсолютно бессмертна? Если так, тогда она абсолютно беспредельна и свободна… Но – и тут его мысль с роковой скоростью камня в пропасти рухнула в реальность – почему тогда существуют запрещенные знания, религиозные войны, люди, проливающие кровь во имя Бога? Каждая сторона заявляет, что пользуется особым божественным покровительством. Но мог ли один и тот же Бог стать источником противоположностей? Если же одна из сторон ошибается, неся Божественное в самой себе, как можно одновременно отрицать и утверждать это? Или Создатель всего сущего был страшным безумцем, космическим ребенком?
Все эти сложные рассуждения неизбежно заканчивались столкновением разума и авторитета. Но сколь жалкими были те, кто считался духовным авторитетом в его окружении!
Молодой человек устроился на развалинах портика часовни и представил себе день, который ему предстояло начать через несколько часов. Он придет в приходское училище, где на занятии по химии и математике его будут ждать ученики. Сначала надо будет поприветствовать ректора. Затем наставлять два десятка юнцов, полуночников и забияк, для которых единственной наукой о цифрах была наука игры в кости, а лучшей химией – возможность заполучить любовное зелье. Таковы были эти студенты, эти мыслители, будущие профессора, наставники молодежи, мастера философского и абстрактного мышления…
Вдруг Пабло Симон вскочил на ноги. По ночам ему не раз казалось, что на стенах и грудах обломков видны отблески факелов; он считал это каким-то обманом зрения или фосфорическим свечением погребенных тел, но сейчас видение было слишком явным и близким, чтобы отмахнуться от него.
Из глубокой трещины, пересекавшей плиты пола, несколько мгновений пробивался яркий свет. Пучок света двигался, как бывает, когда кто-то медленно несет факел. В три прыжка он оказался у трещины; она была темной и слишком неровной, чтобы через нее можно было что-то разглядеть, но в ледяном воздухе ночи раздавался неясный шум, похожий на голоса.
Пабло Симон не верил в призраков и колдовские чары, не верил он и в страшные истории о сборищах чудовищ, о вселяющихся в трупы злых духах, которые выглядят как живые и проводят жуткие обряды, порабощая всех, кроме добрых христиан. Но все же холодные руки страха начали сжимать его сердце.