По мнению академика Б. А. Рыбакова, уже во второй половине IX в. часть русской знати приняла православную веру при посредничестве греческого и болгарского духовенства[2]. Сама правительница Киевской Руси княгиня Ольга стала христианкой после путешествия в Константинополь. Однако вскоре её повзрослевший сын Святослав принялся вновь укреплять языческую веру и языческие нравы. Начался, образно говоря, период «языческой реакции».
Для князя Святослава его антихристианская линия была осознанной политической позицией. Взяв курс на создание обширной славянской империи, он должен был вступить в военное противоборство с православной Византией. Так что о принятии новой религии из её рук не могло быть и речи. С другой стороны, боевые соратники князя, жившие постоянными военными походами, не видели в христианстве ничего, кроме смешных обрядов и нелепых запретов («не убий», «не укради», «не возжелай жены ближнего своего»), крайне ослаблявших боевой дух.
Наибольшая опасность для будущей христианизации Руси возникла в 970-980-х гг., когда новый князь Владимир предпринял попытку реформировать языческий культ и превратить его в государственную религию. Во главе языческого пантеона был поставлен бог грома и молнии Перун. Это был бог войны, т. е. бог князей и дружинников, который должен был стать духовным символом нарождающейся русской государственности.
И нельзя сказать, что эта затея с реформированием языческого культа была заранее обречена на провал. Ведь из истории других стран и народов известен опыт существования средневековых государств, духовную основу которых составлял национальный религиозный культ, что с точки зрения христианского вероучения или ислама является тем же самым язычеством. Япония и Индия тому пример. Могла ли и Русь существовать на подобной духовной основе?
Ответ на этот вопрос лежит на поверхности. На определённой стадии исторического развития приверженность своему национальному религиозному культу обрекала народ на изоляцию от других стран, где уже утвердилась одна из мировых религий (христианство или ислам), что ставило его в неравноправное положение в системе межгосударственных отношений. Страны, где утвердилось единобожие, относились к таким народам как к «варварам», по отношению к которым допустимы любые действия и средства.