Сраный Мартинес, сраный мексиканец, будь он проклят. Хотя
я-циник понимал, что вдвоём с Дэнни у нас не было бы ни единого
шанса выбраться из пустыни пешком. Я был гораздо выносливее и
сильнее него. Но я-друг всё равно ощущал странную смесь тоски,
гнева и скорби. Ничего, я обязательно отомщу. Хорхе
Мартинес-младший ещё пожалеет о том дне, когда решил с нами
связаться.
Никаких преследователей мне так и не повстречалось. Ни шерифа,
ни маршалов, ни просто разъярённых фермеров, никого. Город
показался на горизонте к исходу дня, и я несколько раз протирал
глаза, чтобы удостовериться в его реальности.
Я выбрался.
Голодное брюхо прилипало к позвоночнику, дикая жажда мучила и
терзала. Но вид приземистых кирпичных домиков и плоских крыш словно
придал мне сил, и я даже ускорился, чтобы поскорее добраться до
него. Плевать на город, плевать на людей, мне нужен колодец. Сойдёт
даже корыто для лошадей. Лужа, в конце концов. Когда ты в последний
раз хлебнул водички двадцать часов назад, брезгливость уходит
куда-то на второй план.
Я перемахнул через какую-то изгородь из длинных жердей,
предназначенную скорее не для защиты от вторжения, а для того,
чтобы не разбежался скот, и побрёл к колодцу, который манил меня,
как путеводная звезда. Слава Богу, ведро в колодце оказалось на
месте, и я сперва вылил полведра холодной воды себе на голову, а
потом принялся лакать прямо из него, как собака.
Поэтому я даже не заметил, как появился хозяин этого места.
Громыхнул выстрел, жаркая свинцовая волна пронеслась над моей
головой, так что я подскочил и рухнул наземь, тут же отползая в
укрытие, за каменные стенки колодца.
— Эй, мистер! Это частные владения! — раздался недовольный
возглас со стороны дома.
Я прислонился головой к холодным влажным камням. В голове
проносились десятки мыслей одновременно, но ни одна из них не
помогала мне решить возникшую ситуацию.
— Вы меня слышите, мистер? — возглас раздался снова.
— Да, слышу! Прошу прощения! Я заблудился в пустыне! — крикнул
я, вжимаясь в мокрую землю и не смея выглянуть из укрытия.
Я уже успел убедиться, что тут сначала стреляют, а потом
спрашивают.
— Не стреляйте! — крикнул я.
— Выходи, а я сам решу, что мне делать! — рявкнул
незнакомец.
Как будто у меня был выбор. Я медленно поднялся на ноги, вскинув
руки над головой. Напротив меня стоял мужик в широкополой потёртой
шляпе и выцветшем красном нижнем белье, напоминающем комбинезон. В
руках он держал двуствольное ружьё, и я видел, что один курок всё
ещё взведён.