И снова, как до ужина, Эмилия при мысли о Филиппе рассердилась и едва не ударила себя по пальцам. Это был невольный порыв и вместе с тем вполне объяснимый. Так когда-то, в раннем детстве, наказывала её мать: когда малышка Эмилия тянулась к сладостям, которые предназначались для детишек их гостей.
7. Глава 7
Стоя посреди лавандового поля, Эмилия с любовью посматривала на собранные в букет длинные стебли, опушенные лиловыми соцветиями. На девушке было затянутое на талии платье из коричневого дамаскета, украшенное гранатовыми и изумрудными узорами; костюм дополняла соломенная шляпа с широкими полями – солнцевик для предохранения лица от загара. Лаванда обдавала лицо Эмилии сладко-терпким опьяняющим ароматом, который девушка время от времени вдыхала в себя полной грудью. Испытываемое при этом наслаждение и зной полуденного солнца вызывали тёплый румянец на её матово-белые щёки, а на губах расцветала нежная улыбка. С моря долетали порывы ветерка и ласкали ей волосы и шею. Натужно гудели труженицы-пчёлы; весело стрекотали цикады. Оглушительно щебетали птицы, которые во множестве прыгали, порхали и покачивались в листве деревьев, высаженных вдоль дороги.
По другую сторону дороги, которая вела к замку, в гуще соснового бора, крестьяне, должно быть, собирали лесные ягоды и разные травы, и оттуда доносились их задорные голоса.
Эмилия снова наклонилась, чтобы сорвать приглянувшийся ей стебель лаванды; когда она поднимала голову, другой стебель дерзко хлестнул её по лицу. Девушка сорвала и его, а затем стала рассматривать налитые драгоценным нектаром тёмно-фиолетовые и лиловые цветочки.
- Я и не знал, что вы любите лаванду, мадемуазель Эмили, - неожиданно раздался знакомый голос, и девушка вскинула голову.
Филипп шёл по полю прямо, ровным шагом, но при этом старался ступать очень осторожно, боясь поломать лавандовые кусты. В высоких, под колено, кожаных сапогах, в которые были заправлены тёмные шоссы, в свободного кроя льняной рубашке белого цвета, выгодно оттенявшей бронзовый загар его тела, он скорее походил на непритязательного в выборе одежды провинциала, нежели на столичного дворянина. Из-под мягкой испанской шляпы с неширокими полями выбивались густые иссиня-чёрные кудри.
- Я не просто люблю лаванду – я её обожаю, - отозвалась Эмилия, в смущении пряча лицо в букете. – Её цветение для меня словно самый лучший праздник лета. Созерцание лавандового поля приносит радость и душевное умиротворение, а запах собранных цветов, поставленных в вазу у постели, улучшает сон.