Часам к семи утра вышли к уже
знакомой сгоревшей нелиде, где Ренар Каеде прятал тела убитых
детей, давая им шанс на новую жизнь. От дерева почти ничего не
осталось, только обугленные корни. Одли поджал губы, чувствуя за
собой вину – никто из детей из дерева не вышел, хоть Эван и позвал
их по именам. Только где-то в глубине, из-под земли послышалось
поскуливание. Одли тут же присел на колени и полез под корни,
вытаскивая на свет мокрую, окровавленную лису. Та быстро дышала,
вывалив язык, глаза её закатились. На некогда белую шерсть живота
было страшно смотреть – там зияли раны от зубов.
– Бедная… – Одли положил её на
накидку, которую снял с себя и бросил на землю Эван. – Ранена.
Какая-то нежить хорошенько её пожевала. Может не выжить.
Грег не ожидал дальнейшего – как-то
на любителя животных Одли не особо походил. Вин стащил с себя
шейный платок и принялся перевязывать лисе раны на животе:
– Возьму её домой… – Он осекся,
вспоминая, что пока живет у Эвана, и тот может не оценить
присутствие дома лисы.
– Я думаю, Полли и Ноа понравится
ухаживать за лисой, – спокойно сказал Эван. – Она перенесет
дорогу?
Одли, вливая в раненое животное эфир,
кивнул:
– Должна. – Он встал, укутывая лису в
накидку и прижимая получившийся кулек к груди. Кулек заботы не
оценил – впился всеми зубами в случайно подставленную ладонь Одли,
заставляя того фырчать: – Точняк, выдержит! Николас не откажет в
помощи с раной у лисы?
– Думаю, не откажет. – Эван
огляделся: – что ж. Нежити больше не обнаружено. Предлагаю
спуститься в деревню, поймать там попутный паромобиль и вернуться в
город. Хорошо, что все хорошо закончилось.
Он поднял руку вверх, гася золотой
предупреждающий сигнал.
– Малыш, подъёёёёём!
– Жабер, вали в пекло… – через сон,
крайне душевно послала Лиз, сильнее забиваясь под одеяло. Небеса,
как же она ненавидела эти его ранние побудки. По утрам Жабера
придушить хотелось, или даже сознаться, что она его невеста, и
пусть потом живет с этим!
Брок всегда был не вовремя – она
знала это как никто другой: каждое проклятое утро он приходил и
будил её. Она знала: если сейчас не послушается его, то он сперва
стащит одеяло, а потом будет холодная вода. Лиз застонала. Отчаянно
хотелось спать, забившись под подушку, но слишком жизнерадостный
голос снова повторил: