Шуршали меланхолично метлы в руках
уличных дворников, собирая оставшийся после дождя мусор. Тихо
шелестели шинами редкие паромобили – это привилегированный квартал,
тут раньше десяти утра никто не просыпается и не отправляется на
службу. Горничные наводили порядок на дорожках перед особняками.
Только их с Грегом дом был нем и мертв – им еще его обживать и
обживать. На подъездной дорожке намело полупрозрачных лепестков
вишни, набросало веток с деревьев, но Лиз подавила в себе желание
навести порядок с помощью эфира – Грег вчера показывал, как
вызывать воздушную волну, – уже спешили по тротуарам первые жители
района. Не стоит их пугать эфиром. Пусть к их странному семейству
привыкают постепенно.
– Эй, ты!
Лиз пропустила недовольный крик мимо
ушей – она лера, это точно не ей. Она выцепила глазами дыру в
защите – по её прикидкам, там должно было быть плотное переплетение
эфирных нитей.
– Ты, голодранец, не смей меня
игнорировать! Живо подошел сюда!
Шорох метлы дворника становился все
громче и громче.
Лиз недовольно обернулась на орущего
усатого мужчину лет пятидесяти в плотном твидовом костюме и
щегольском пыльнике поверх него. Палец мужчины, как ни странно,
упирался в Лиз. Заметив, что Лиз, наконец-то посмотрела на него,
мужчина буркнул, приближаясь к ней быстрым шагом:
– Ты, портовая крыса! Что ты тут
высматриваешь, а?! Я за тобой уже с полчаса слежу, как ты шныряешь,
что-то крадя у приличных граждан!
Лиз сухо сказала:
– Вы ошибаетесь, я лера де Бернье,
хозяйка этого дома, но за соседскую бдительность я вас
благодарю!
Шорох метлы за спиной стих.
Мужчина почти ткнул указательным
пальцем в грудь Лиз:
– Я вызвал полицию, мерзкая крыса! Ты
получишь по заслугам, отребье!
Лиз не выдержала – ситуация быстро
выходила из-под контроля:
– Отойдите от меня или сильно
пожалеете! – на её руках взметнулось предупреждающее пламя. – Еще
раз, я лера де…
Договорить она не успела – мужчина
как-то совсем не по-мужски взвизгнул:
– Ты мне угрожаешь!!!
А потом наступила тьма вместе с болью
в голове под затихающее:
– Вашсиятельств, этот голодранец
досаждал вам?
***
Грег вздрогнул, когда родничок в
сердце исчез. Прогнать мучительную мысль, что Лиз умерла дома в
одиночестве, пока он тут несется в паромобиле на службу, не
удавалось. Мысль разрасталась, замораживая его изнутри своей
простотой и безысходностью, превращая в ничего не чувствующий кусок
льда. Он бросил Лиззи, оставил в одиночестве, хоть знал, что она
болеет. Она там одна в пустом доме, и никто не пришел ей на помощь,
когда ей стало плохо. Она даже до телефона не могла добраться – он
же на первом этаже, а она еще слаба... Хотелось орать, как тогда на
крыльце королевского суда: какая же он свинья! Самого родного,
самого нужного человека бросил одного. И больше никогда не будет
теплого родничка в его сердце. Больше никогда не будет её смеха. Её
тихого «соблазнись!», её улыбки, больше никогда не…