своей. Родительская однушка, в которой я выросла, была крошечной, и я всегда мечтала о своей комнате. После того как в восемнадцать покинула родной город, я меняла одну съемную квартиру на другую. Чаще всего они напоминали клетушки и были заполнены барахлом хозяев, которое те не позволяли выбросить.
И вот теперь наконец появилось место, которое могло по-настоящему стать мне домом. Пусть и всего на полгода.
Официантка поставила перед нами тарелки с восхитительно пахнущим тушеным мясом в каком-то экзотическом соусе, заставив меня вернуться в реальность. Я взглянула на Этьена. Он оказался удивительно тактичен: не только позволил мне поразмышлять о своем, но даже отвернулся к окну.
Заметив, что я смотрю на него, маг кивнул, и волнистая прядь волос упала ему на лоб.
— Надеюсь, этот обед развеет неприятный осадок от утреннего визита сельчан. Я и подумать не мог, что они решатся на подобное.
Я замерла, не донеся вилку до рта.
— Строго говоря, у сельчан тоже мог остаться неприятный осадок. Вполне возможно, что они тоже придут жаловаться.
— Ты о чем? — вскинулся маг, с аппетитом принявшийся было за мясо. В нем сразу прорезался представитель закона.
Я виновато опустила взгляд.
— Я создала молнию и запустила ее в одного из сельчан. Случайно, конечно, и никто не пострадал… Но со стороны всё наверняка выглядело так, будто я хотела поджарить бедолагу.
— А ты полна сюрпризов… — протянул Этьен. — Молния — сильная магия... Но беспокоиться не о чем. Явившись к тебе, селяне первыми нарушили закон, так что они не осмелятся выдвигать обвинения. Считай, что вы квиты.
Я выдохнула.
— Но как мне контролировать магию? А если в следующий раз я кого-нибудь убью? Может, мне поговорить с другими ведьмами?
— Они с тобой еще не связывались?
— Нет.
— О, я уверен, что они придут, — усмехнулся маг. — Ведьм в Кафаре мало, и появление новенькой они не пропустят.
— Звучит угрожающе… — вздохнула я, снова с энтузиазмом принимаясь за жаркое.
Есть хотелось слишком сильно, чтобы изображать барышню, сытую от одного только вида салата. К тому же меня ждала таверна, да и Этьен – человек слишком занятой, чтобы позволить себе долгую трапезу.
После мяса нам принесли чай, а мне еще и нежнейшее пирожное. Невзирая на мои возражения, Этьен расплатился сам. Когда мы двинулись к выходу, он придержал передо мной дверь и вдруг спросил: