Позиция оказалась правильной: старушки начали наперебой
рассказывать, каким хорошим человеком была покойная, а бесстыжая
Алка – вся в Ваньку, кобеля проклятого, который баб домой водил и
двери закрывал, а жена вокруг бегала и плакала, да Бог наказал его,
разума лишил.
Старушка, сын которой дружил с младшим сыном бабы Марфы,
заверила, что непременно с ним свяжется, пока Алка его на дом не
опрокинула, ведь и сын имеет право на наследство. Самая молодая их
товарка, круглая и румяная, поделилась:
— Марфа про тебя рассказывала, ты тот самый мальчик, который
детям еду покупал, да?
Я кивнул.
– Да, они сироты, я взял над ними шефство. Вроде стали
выправляться дети, учились, старикам помогали, а те позволяли им
жить в тепле. Теперь на улицу пойдут. Жалко.
— Конечно жалко! Светочка такая хорошая девочка! Ласковая! –
пробормотала круглая. – Вот что, Алке жалко, что ли? Она ж дом
сразу не продаст, и он будет стоять пустым!
— Я нашел детям новое жилье, — перешел я к главному. – Но оно
освободится через два-три дня. Может, у кого-то из вас есть
флигель, где пожили бы дети? За присмотр я заплачу четыре тысячи –
понимаю ведь, что продукты дорогие, а пенсии маленькие, да и дети,
какими бы самостоятельными они ни были – всегда хлопоты.
Старушки запереглядывались. Та, что плакала, посмотрела на
круглую:
— Вот у Инны есть флигель.
Женщина округлила глаза, а я добавил:
— Дети послушные, воровать не будут, старшие помогут, если вдруг
что надо, а потом я их заберу, — уверил их я. — Честное слово! А
продуктов хоть сейчас накуплю на те четыре тысячи.
Круглая Инна потерла нос, покосилась на Лидию и Свету.
— Детей трое? Там только одна кровать.
— На полу поспят, на матрасе, все же лучше, чем под дождем, —
сказал я.
Видно было, что Инна против, потому следовало немножко додавить,
но хитро, с упором на общественное мнение.
— Вы доброе дело сделаете, богоугодное! – обрадовался я.
— Говорят, к тем, кто сироту пригрел, Господь благосклонен. –
Самая старушка размашисто перекрестилась. – Я бы к себе взяла, да
некуда: дочь с мужем и трое внуков.
Тяжело вздохнув, Инна махнула рукой.
— Ладно. На три дня, говоришь? Только продуктов не надо, лучше
просто так денег дай, я сама разберусь. А та женщина, у нее есть
где жить?
— Есть, — улыбнулся я, – она просто помогает.
Плачущая бабушка принялась меня тискать, всхлипывая: