— А мы слышали, что и играете, — вкрадчиво проговорила
Подберезная и уставилась на меня влажными глазами – чуть
прищуренными, карими в зеленую точку. – Я ни разу не играла. Можно
и нам к вам? Разочек?
Инна чуть приоткрыла рот, и аж сердце зачастило. Проклятая
физиология! Вот интересно, ее учили так себя вести, или это у нее к
крови? Лихолетова, вон, — баба бабой, Инна же утонченно-эротичная,
воздушная. Будто бы естественная, и кажется, что в ней нет
пошлости, хотя ее интересуют только деньги.
— У Ильи спрашивай, — отмахнулся я. – Это его приставка.
— Да? А Саня сказал…
Скосив взгляд на Кабанова, она смолкла. Сдала информатора! Саня
же втянул голову в плечи и покраснел, стукнул себя по губам и
виновато развел руками. Инна шагнула ко мне, чуть склонила голову и
прошептала – ее горячее дыхание обдало ухо:
— Я никому не скажу. Честно-пречестно!
Поймав полный боли взгляд друга, я отступил на шаг и
припечатал:
— Спрашивай у Ильи.
Инночка обернулась, сложила руки на груди. Райка Лихолетова
сделала так же. Чувствовалось, что Илья хочет только Инну, но
против Лихолетовой, поведением напоминающей наглую и крикливую
ворону. Но раз уж такой шанс выпал, сказал:
— Не против, конечно.
Гаечка закатила глаза, шевельнула губами, и я понял –
выругалась.
Томно вздохнув, Инна переместилась к Илье и обняла его – он
обомлел и стал пунцовым. Представляю, что он сейчас испытывает, и
тело может выдать его радость не тем способом, что ему хотелось бы.
Но Лихолетова полезла обниматься после Инны и остудила его пыл.
Райка поцеловала его в щеку, оставив отпечаток розовой помады.
Мимо шла Желткова, постриженная еще короче, чем обычно.
Остановилась, разинув рот, и в упор уставилась на меня томным
взглядом. Аж неприятно стало, что на меня запала самая стыдная
одноклассница и ведет себя столь откровенно.
Мы пошли в школу вместе с девчонками. Гаечка плелась позади и
недовольно сопела, потому что, если в компании появляются другие
девушки, почти все девчонки воспринимают их как конкуренток.
Во дворе мы замерли, наблюдая, как наша гопота – Чума, Плям,
Барик и еще двое из параллельного класса идут позади Афони с
Дориком, по очереди подбегают, плюют им в спину и отскакивают. В
конце концов Афоня, который долго был в авторитете, не выдержал,
погнался за Чумой, а тот припустился, визжа раненым поросенком.
Пока Афоня бегал, Барик и Плям заплевывали Дорика, теснили его к
школьной двери, а стоящая там дежурная физичка – не наша, та, что у
параллельного класса — отвернулась и сделала вид, что ничего не
видит.