***
— Давай, — мягко подбадривает Адам, придерживая меня под локоть. — Ещё один шажок, пчёлка, — растягивает, наблюдая за тем, как я вновь учусь ходить. Стоять я научилась ещё давно, а вот с ходьбой дела обстоят ужаснее.
Самой ходить сложно. Постоянно падаешь. От этого синяки, раны и шишки. Довериться своей помощнице или врачу и попробовать делать шаги под их контролем не могу. Я просто-напросто не доверяю им и боюсь, что они меня вовремя не поймают. И опять будут синяки и другие повреждения. А это очень злит моего муж, и у нас начинаются ссоры. Но… мне не нравится с ним ссориться. Поэтому я нашла альтернативу, которая устроила нас с любителем пчёлок.
Лишь Адаму я доверилась на все сто. По двадцать-тридцать минут каждое утро мы занимаемся моей реабилитацией. С каждым днём всё лучше и лучше. Сегодня я практически сама дошла до ванной комнаты, но муж всё равно страховал меня. Подбадривает и говорит, что у меня всё получится.
И это так приятно. Так ценно. Многое говорит о мужчине, которого я люблю.
— Дошла! — восклицаю, дотронувшись до двери ванной комнаты. Оборачиваюсь к Адаму и ослепляю его радостной улыбкой. — Ты рад? Ты гордишься мной?
— Горжусь, — отвечает и в одну секунду я оказываюсь в его объятиях, в которых могу расслабиться и оторваться от земли. И не только физически, но и духовно. С ним я могу летать. — Я больше, чем просто горжусь! Ты настоящая умничка, пчёлка.
— Спасибо, — на моих губах появляется счастливая улыбка, которая не пропадает около месяца. С того самого дня рождения моего любимого мужчины. С того момента, как тёмное время суток превратилось в ночи любви, страсти и безумства. — Я люблю тебя, Адам Мюллер. Очень-очень сильно.
— А я тебя, пчёлка, — шепчет и припадает к моих губам, которые от всех его нескончаемых ласк стали больше в два раза без пластики.
После нашей первой ночи у мужа словно цепь сорвало, и он вечно ко мне пристаёт. То крадёт быстрые поцелуи, пока девочки делают вид, что не видят, то утаскивает в спальню, где мы запираемся. То ни с того ни с чего поцелует руку, плечо, ногу… Близняшки тихо хохочут со своего «сумасшедшего папочки», как они его называют.
— Адам, — начинаю говорить в его губы, потому что сегодня он утренними поцелуями, кажется, решил не ограничиваться... — Почти семь. Скоро девочки придут.