Там, за оградой, которая изнутри выглядела куда более крепкою,
нежели снаружи, поднимались стены совсем иных домов: чистых,
нарядных, окруженных парками да дворами, где и трава росла ровно,
гладко, словно восточный ковер, и дерева имели вид опрятный.
Следовало признать, что само поместье Волковых изначально
располагалось будто бы в стороне от прочих, но не настолько, чтобы
не нашлось вовсе никого, кому бы оно глянулось.
- Может, и хотел кто, - Евдоким Афанасьевич вышел из небытия и
огляделся. – Заросло-то как все…
- Дом, боюсь, и вовсе…
- А ты не бойся, ты иди, - посоветовал дух, и Ежи к его совету
прислушался. Правда, вновь шевельнулось в душе, что надо было бы
Анастасию кликнуть, что это её дом, а стало быть, и ей его
смотреть. Но… с другой стороны, мало ли, что в этом доме может не
так сложиться? Место сотни лет пустовало.
Здесь просто-напросто небезопасно!
Сперва Ежи наткнулся на остатки беседки, некогда резной и, надо
полагать, прехорошенькой. Но ныне, погребенная под тяжестью
винограда, она перекосилась, частью рухнула, и осколки дерева
торчали из зелени этакими костями.
Мощеная дорожка, то ныряла под мхи, то выбиралась из них
отлинявшей змеиною шкурой.
А дом…
Он глядел на Ежи хмуро.
Недоверчиво.
Каменный. И каменная плоть его не поддалась времени. Дом
сохранил и изящество колонн, подпиравших портик, и сам этот портик,
с которого на Ежи скалился волк. Зверь, исполненный весьма умело,
казался живым.
- Фиал, - велел Евдоким Афанасьевич, и Ежи вытащил фиал с
остатками плоти, чтобы осторожно поставить на ступени.
Сперва не происходило ничего.
Солнце не померкло. Небо по-прежнему было ясным и безоблачным.
Ветер и тот не поднялся. Просто… что-то неуловимо изменилось. Будто
сам дом… подобрел?
Не бывает такого.
Или…
- Иди.
Фиал Ежи поднял и на грудь повесил. Странно… все странно… магия
эта… в университете ему преподавали основы построения защитных
контуров. И в том числе семейного типа, с привязкою на крови. Он бы
узнал их и, при толике удачи, сумел бы обойти.
Или вовсе разрушить.
А стало быть, сумели бы и другие, но… здесь он чувствовал силу,
но понять не мог, в чем она была заключена. Или это потому, как сам
Ежи перестал быть магом?
Но… там, на пристани, он по-прежнему видел, воспринимал чужие
заклятья, то же, наложенное на ладью, для крепости. Или вот иное, в
парус вплетенное, чтобы парус этот ветер ловил, даже самый
слабый.