Или вот сморкаться.
Плеваться.
Жевать громко. Чавкать или брать еду руками. Ведьме не пристало…
выходит, ведьме многое не пристало, кроме порядочности.
Порядочность, она как-то по-за этикетом, что ли?
И… что ей делать?
Она вдруг осознала, что совершенно не представляет, как жить
дальше.
Вернуться?
Куда?
В дом Мишанькин и… и Мишаньку туда же доставят? А он… он не
обрадуется. Нет, если Аглая найдет способ вернуть ему прежнее
обличье, то он Аглаю простит. Он добрый… но… но если не полуится?
Она ведь не специально. Она и колдовать-то толком не умеет. У них
чародейство шло общим курсом, а от изучения углубленного её
отговорили.
К чему время тратить.
И теперь… теперь… что теперь ей делать? Мишаньку она не
расколдует, тут и думать нечего. Отец его… он большой и грозный. И
его-то Аглая еще тогда побаивалась, а теперь и вовсе не понятно,
что он с нею сделает. Может, даже посохом зашибет и будет прав.
Она тихонько вздохнула.
А школа… ей говорили, что школа навсегда останется её, Аглаи,
домом. Тем единственным, который у неё имелся. Но теперь выходит,
что это тоже ложь?
Как разобраться?
А главное, что делать дальше?
- Простите, - раздалось рядом. – Извините, если я помешал…
Она его узнала.
Вот так взяла сразу и узнала, хотя сейчас-то маг ничем не
напоминал себя прошлого.
- Доброго дня, - сказала Аглая, вспыхивая, потому как вдруг
показалось, что он все-то слышал. Тот разговор, который и она-то
слышать, мнится, не должна бы.
И теперь он точно знает, что её, Аглаю, как и других…
обманули?
Купили?
Как это назвать правильно?
А маг стоял. Смотрел. И… и платье на нем простое, обыкновенное,
такое больше приказчику подойдет, чем серьезному целителю. И парик
оставил. Хотя парика еще весною из моды вышли, как Мишанька
сказывал.
- Могу я чем-нибудь помочь?
- Не знаю, - честно ответила Аглая, которая от помощи
отказываться не стала бы. Наверное, она все-таки совсем даже не
княжна, потому как нет в ней и капли гордости. Но знать бы еще, чем
ей помогать. – А вы…
- Барон был так добр, что позволил мне остаться. Скажем так, на
прежних условиях, - он все еще был бледен и худ. И сила его, пусть
ощущалась Аглаей, но как-то… слабо? Будто пылью припорошенная. –
Благо, Лилечка чувствует себя много лучше.
- А вы?
- Я… жив. Наверное, это хорошо.
- Наверное? – Аглая перехватила корзинку с котятами, подумав,
что эта корзинка по сути – единственное, что у неё осталось. И еще
кошка, которая в корзинку не спешила запрыгивать, но просто
держалась рядом, приглядывая и за корзинкой, и за самой Аглаей.