Не все и не идеально, но получалось.
Я видел одновременно архаичные и при этом высокотехнологичные
дирижабли, приспособленные вывозить людей из-под купола Альбиона,
туманной планеты-аномалии; видел облачные города, космические
станции и бороздящие освоенное космическое пространство корабли.
Благодаря чужой памяти я видел весь мир чужой цивилизации –
населенную и обжитую систему с двумя звездами.
Видел геополитическое устройство,
историю, соперничество разных фракций и государств. Вот в политику
похоже очень зря полез – слишком, слишком много информации было у
пустоглазой, она навалилась такой массой, что с наскока не
переварить. Но, как говорится, в политику легко зайти, но
невозможно выйти – сменить вектор фокусировки исследования чужой
памяти у меня не получилось, и похоже я опять забился на койке,
выгибаясь дугой. Организм включил защитный механизм, выключая мне
разум.
Снова перед мутным взором мелькнули
синие и белые халаты, и снова я провалился в блаженное
беспамятство.
В третий раз я очнулся уже в обычном
состоянии. Ну, насколько можно назвать обычным состояние на
больничной койке в палате реанимации – иначе быструю реакцию
медсестры и врачей не объяснить.
В голове… пустота. Нет больше
ощущения, что череп сейчас взорвется как бутыль с перебродившей
бражкой. Все, ушла возможность освоить чужие знания, все что взял –
мое, остальное истончилось и развеялось. Но оно и к лучшему – судя
по состоянию, я мог вообще здесь откинуться под неподъемным грузом
знания.
Чувствовал я себя погано, но
реальность осознавал. В палате появилась медсестра, потом доктор,
вскоре меня посетил сотрудник следственных органов. Как-то все
очень мутно воспринималось, казенные фразы вопросов доносились
словно издалека. Меня опрашивали (или допрашивали, не разбираюсь),
я отвечал, а голоса – и мой, и следователя, звучали словно
пропущенные через программу искажения, слова доносились глухо.
Рассказал все как было. Сестра пришла
в гости, потом ушла, потом после занятий любовью со своей девушкой
я делал бутерброды, после чего увидел сестру, которая прыснула мне
в лицо перцовым баллончиком, после чего начала наносить удары
ножом. Упал, потерял сознание. Очнулся в луже крови, поднялся,
поднялся и пошел звонить соседям. Нет, не знаю. Не, не видел. Нет,
даже не предполагаю. Да, финка НКВД моя, лежала в шкафу. Да,
бутерброды делал кухонным ножом, который выронил, когда упал. Все,
я устал и ухожу, до свидания. Да-да, я понимаю, что вы не
закончили, а вот я позвольте откланяюсь, потеряв сознание.