Показалось, что сейчас голова
взорвется, разлетаясь на мелкие кусочки. Меня заколотило в ознобе,
на лбу выступил холодный пот, тело выгнуло дугой и из горла
вырвался сиплый крик.
Услышав, как я здесь бьюсь на койке,
в палату вбежала медсестра. Совсем молодая девушка – увидел ее
мельком, обратив внимание лишь на выбившиеся из-под шапочки
ярко-розовые волосы, как ее еще не уволили с такой раскраской.
Медсестра с крашенными в яркий розовый цвет волосами показалась мне
настолько фантастической, что я даже подумал, что в больнице
другого мира сейчас – не бывает же у нас так. Но нет, медсестра уже
выбежала из палаты и вернулась с дежурным доктором. Судя по его
едким комментариям, я на родной планете, без вариантов. Самого
доктора, правда, я уже не видел четко – из-за внутреннего давления
перед глазами все расплывалось. Меня зафиксировали на койке, что-то
вкололи и сразу навалилось блаженство беспамятства.
Второй раз я очнулся совсем не так,
как в первый. Проснулся не до конца – понимая, что уже не сплю, но
еще и не полностью бодрствуя. Странное плавающее состояние между
сном и явью, во время которого постепенно наблюдал череду образов.
Сейчас было попроще, чем в первую попытку «распаковки», но
отстраненно я чувствовал, что сейчас там – наяву, я лежу в ознобе и
весь мокрый от пота. Но это меркло перед тем, что происходило
сейчас перед моими глазами – а перед внутренним взором проходила
буквально вся жизнь моей сестры Вики.
Очнувшись в первый раз, ее память я
забрал «пакетом». Но не только – подсознательно продолжил
распаковку полученного архива: память и знания мне достались не
только убитой сестры. И вот именно этот массив по-настоящему чужих
знаний меня едва не убил, едва не развалил в кровавую кашу, от чего
меня спасли доктор и розоволосая медсестра.
Я теперь – жнец.
Это было чужое, даже чуждое знание –
наследие той самой надменной пустоглазой, в образ которой
трансформировался энергетическая проекция Вики, возникшая на месте
ее гибели. И знания пустоглазой оказались много масштабнее всех
знаний и памяти Вики. Я зацепил их лишь краешком; сейчас, понимая,
что это смертельно опасно, все равно не удержался и попытался
восстановить картину вглубь чужих знаний – начав с того момента,
как эта пустоглазая тварь убила Вику.
Да, дома на меня уже не сестра с
ножом кинулась: это был другой жнец, который занял ее тело. И
воспоминания пустоглазой я сейчас и пытался освоить, пока они не
истончились, не ушли словно песок сквозь пальцы.