Горячее дыхание пробрало до мурашек. Хассор был в опасной близости от моего уха, я даже, грешным делом, подумала, что мужчина сейчас меня укусит или на худой конец поцелует, но вместо этого вкрадчивого и сладкоголосо прошептал:
— Вы не спите, хасса, не притворяйтесь…
Оттолкнув мужчину, я перевернулась на другой бок, угрожающе вытянув вперёд руку с ножом. Дыша так, будто пять километров от стаи волков убегала, я пыталась унять дрожь, чтобы лезвие так сильно не дрожало.
— О! Вы решили перейти от слов к делу? Хорошо.
Хассор не стал уворачиваться, не стал звать стражу. Он лишь снял рубашку, показав своё крепкое и довольно манящее тело. Уверенности у меня не убавилось, но нож я стала держать крепче.
Наг довольно разлёгся на кровати, подмостив под лопатки подушки, выдохнул и жестом пригласил меня. Увидев, что я не спешу приступать к смертоубийству, он перестал быть таким терпеливым и, ухватив меня за ладонь, рванул на себя. Теперь я оказалась сверху. Проявив вполне хозяйскую наглость, мужчина устроил меня на своих бёдрах. Я даже на мгновение растерялась, уперевшись свободной рукой в живот нага, хрипло дышала и крутила нож в ладони, пытаясь успокоиться.
— Итак, вы решились. Не так уж часто женщины решались на такой шаг. Единицы! Поэтому я даже не буду сопротивляться. Я так понимаю, что это позволит нам стать ближе, как и разговор, который теперь точно состоится. Обычно об этом речь заходит лишь после брачной ночи, — хассор выдохнул и без тени улыбки взялся за лезвие ножа. — Тут нужно не промахнуться. Так бить вам будет удобнее, да и кровь на вас не попадёт.
Я даже изумилась: мало того, что не сопротивляется, так ещё и беспокоится о том, чтобы я не запачкалась. Вот это сервис!
Мужчина ткнул пальцем на свои рёбра слева, спокойно отсчитал их и повторил:
— Вот сюда, между четвёртым и правым. Бейте сильнее, не промахнётесь.
Теперь уверенность моя куда-то испарилась. Рука вновь вспотела и задрожала, нож напоминал маятник, так сильно колебался в ладони.
Чёрт! Я… Я не могу! Нет!
— Что же вы? Где же ваша решительность?
Ни тени сомнения, раздражения или гнева, как и едкого сарказма. Спокойный голос поражал, будто каждый день хассора пытаются убить… Может… Может, так оно и есть?
Все его жидкости — яд…
Хассор привстал, рывком потянул меня на себя. Нож вошёл в плоть без хруста и почти без сопротивления. Когда я поняла, что произошло и опустила взгляд, было поздно. Нож торчал между рёбер, при этом вошёл он по самую рукоять. Тонкая струйка тёмной крови стекала вниз. Мужчина откинулся на спину, совершенно не обращая внимания на нож.