Голос Ники звучал настолько потерянно, жалобно и тоскливо, что
мое сердце буквально сжалось. Мне было не понять и, скорее всего,
никогда не узнать, что довелось пережить этой девушке, но, судя по
реакции, ничего хорошего от предыдущих людей в аналогичной ситуации
она не видела. И это неудивительно, ведь абсолютное большинство
посчитало бы ее монстром. Но...
«А ведь она и сейчас прекрасна», подумал я с щемящей
нежностью.
Ника снова тихонько всхлипнула, и мне даже стало стыдно за то,
что я просто стою и продолжаю на нее пялиться. Захотелось как-то
помочь ей, развеселить, может, хотя бы утешить...
— Слушай, а можно. ..хвостик потрогать? — мягко проговорил
я.
— Чего?! — раздался удивленный ответ.
Я подошел ближе, присел рядом с ней на скамейку и мягко коснулся
пальцами шелковистого меха. Кончик хвоста смешно дернулся.
— Ты что, не боишься? — недоверчиво спросила Ника.
— Думаю, что я в безопасности. У тебя ведь была возможность
откусить мне самое дорогое, но, раз хозяйство все еще при
мне...
Ника смешно фыркнула, то ли рассмеявшись, то ли возмутившись
удивительно скабрезной шутке. Согласен, разговор получился,
откровенно говоря, дурацкий, но именно эта непосредственность и
помогла разрядить сгустившееся в воздухе напряжение. По крайней
мере, спина девушки расслабилась и перестала подрагивать.
— Давай, тоже не укушу, — проговорил я, мягко положив ладони на
плечи девушки.
Я потянул ее на себя, заставляя перевернуться на спину, затем
убрал ладони, которые красотка все еще прижимала к лицу. Она
попыталась отвернуться, но мои пальцы остановили движение,
удерживая личико за подбородок.
— Ну и ну, — покачал я головой, теряясь в
пронзительно-изумрудных глазах с вертикальными зрачками.
Ее лицо все еще оставалось человеческим, но вместе с тем
приобрело какие-то притягательно-звериные черты, придающие особую,
утонченную элегантность. Это была не красота в прямом, привычном
для людей значении этого слова, а настоящая, природная
правильность, пленяющая завершенностью каждого штриха.
— Не смотри на это уродство, — дрогнула губами девушка, на свой
лад истолковав мое внимание.
— Ты просто совершенна, — выдохнул я, склонившись над ее
лицом.
Наши губы встретились, ее, мягкие и соленые от слез, и мои,
жадные, настойчивые, еще горячие от прошлых поцелуев. Ника
вздрогнула под таким напором и тут же инстинктивно попыталась
отвернуться. Я понял ее порыв, но целовать не перестал, просто
наслаждаясь мягкостью кожи, запахом волос, к которому успел
привыкнуть, соприкосновением кончиков зубов с мелкими и острыми
зубками лесного чуда.