— Светит солнце для друзей,
для друзей!
— Ура-а-а! — самозабвенно
добавлял фантом.
— Подпевает соловей,
соловей!
— Ура-а-а!
Увидев меня, заходящего в
комнату, они перестали петь и замерли.
— Хозяин, — хмыкнул Абу, —
почему у меня ощущение, что ты что-то хочешь нам
сказать?
— Алекс, — с тревогой
уставилась на меня Эсфирь, — что-то случилось?
— Случилось, — с улыбкой
произнёс я. — Собирайся. Мы едем домой.
Дом учёных Бринеров оказался самым маленьким и скромным среди
особняков Труворова Посада.
Но лично мне было всё равно, как он выглядит.
Это было собственное жильё, а не комната, в которой ты от
кого-то зависишь. Но самое занятное, что дом находился неподалёку
от жилища Виринеи и её злосчастной оранжереи.
Я и Эсфирь стояли напротив кованой калитки и смотрели на
двухэтажное строение из белого и красного камня в стиле петровского
барокко, без пышной лепнины на фасаде, со строгими чертами. Две
витых колонны возвышались над входом, арочные двери и окна были
украшены красной мозаикой.
Эсфирь до сих пор не могла поверить, что она сможет туда
войти.
— Почему ты никогда не говорила, что хочешь домой? — спросил я,
подталкивая её ближе к калитке.
— Зачем говорить о том, что мы потеряли? — насупилась Эсфирь. —
О родителях же мы не говорим, уже целый год.
А ведь она была права.
Мы с ней никогда особо не говорили о родителях Алекса. Я думал,
что Эсфирь больно о них вспоминать, но теперь сам предложил:
— Если хочешь, будем говорить. Ты мне расскажешь о них, вспомним
вместе, какие они были.
— Правда? — повернулась ко мне Эсфирь. — Ты же сам мне запрещал
про них говорить.
— А теперь не запрещаю.
Она слабо улыбнулась, стиснула ключ от дома и подошла к калитке,
осторожно дотронулась до неё пальцем.
— Вот прямо можно войти, да? Как будто мы тут живём?
Я сам взялся за калитку и распахнул её перед Эсфирь.
— Мы и так тут живём. Дом принадлежит нам. Родители бы точно
этого хотели.
После моих слов она рванула во дворик, совсем небольшой и за год
заросший сорняками, промчалась по траве, заскочила на крыльцо с
белыми перилами и остановилась у дубовой двери с красной
мозаикой.
— Ну давай! Входи уже! — крикнул я, впуская за собой охрану и
закрывая калитку.
— Привет, мама, папа! — громко поздоровалась с домом Эсфирь и
вставила в замочную скважину ключ.
Но как только она вошла, послышался отчаянный визг.