Он посторонился, пропуская меня в комнату, и запер дверь на
ключ.
— Ох Алексей… что я натворил… что наделал… — Троекуров прошёл к
креслу и буквально рухнул в него, схватился за голову, склонился к
коленям и зарыдал.
Я положил руку ему на плечо, совсем худое, костлявое, и ладонью
почувствовал, как его трясёт.
— Профессор, чем я могу вам помочь?
Троекуров поднял голову и посмотрел на меня воспалёнными
глазами.
— Он просил передать тебе… он говорил… перед смертью, он так
просил всё передать тебе… он так хотел жить, так хотел…
И опять профессор заплакал себе в ладони, склонившись к
коленям.
Я быстро оглядел его комнату. Постель не заправлена, разбитый
графин на полу, рядом разбросаны листы со схемами, формулами и
набросками чертежей, стоят колбы, валяются тюбики, провода,
паяльник, ножницы, ножи, нитки, трубки, отвёртки, лейкопластыри,
скальпели, полотенца, кое-где пол забрызган кровью и измазан
алхимической краской.
— Он хотел жить… мой мальчик… — выдохнул профессор и внезапно
вскочил с кресла.
Затем ухватил меня за плечо и потащил в сторону ванной. Втолкнул
меня туда и выкрикнул дрожащим голосом:
— Вот, что я наделал, Алексей! Вот что!
Сама ванна была закрыта газетами, а посреди комнаты, спиной ко
мне, стоял механический голем.
Кажется, тот самый, которого мне показывал Абу, когда шарил по
лаборатории Троекурова в его магазине.
Только сейчас он был в более полном виде, не хватало лишь одной
руки, части ступни и крышки на затылке, чтобы прикрыть
искусственный мозг с трубками и проводами.
— Я нашёл то, что можно было найти, — вдруг произнёс голем
металлическим голосом и начал медленно поворачиваться ко мне
лицом.
После этой фразы во мне всё оборвалось.
Я отправлял Семёна на поиски того, что можно найти. Отправлял
только с одной целью — избавиться от него, чтобы не мешался.
Мороз пронёсся по спине от нехорошей догадки.
Профессор Троекуров… что он сделал, мать его?.. Что это за
голем?
Механическое существо наконец повернулось. Его лицо ничего не
выражало, но голем смотрел на меня осознанно и проницательно, будто
хотел угадать, что же я скрываю.
— Меня засекли и почти убили, — продолжил он. — А мой дедушка…
меня спас. Я хотел сказать тебе про Царёва и менталистов…, но не
успел.
— Царёв мёртв, — выдавил я тихо, а мои мозги пытались до конца
осознать и принять, что за существо стоит передо мной и как это
чудовищное преображение вообще произошло.