«Благодарю, граф! Посылаю с этим письмом пять рублей
ассигнациями. Разделите их между слугами, которые столь восхитительно глупы. Удалось
перенести дворянский приём на два часа?»
И Саша передал с Митькой обещанные пять рублей.
Ещё одно письмо Саша отправил с Кошевым, Савве Васильевичу.
Теперь нужно было как-то проснуться утром ни свет, ни заря.
Поручить разбудить тому же Кошеву он не решился, во избежание лишних вопросов.
Можно просто завести часы со звоном. Но хрен его знает, какая
здесь слышимость!
Но делать нечего, завёл. Поставил на половину седьмого.
Спасли петухи, часов этак в пять проиллюстрировав известную
фразу о том, что Москва – это большая деревня.
Кажется, Саше удалось выскользнуть из дома незамеченным. Уже
давно рассвело, и солнце стояло над крышами домов, но было ещё прохладно, изо
рта шёл пар, а в траве сверкали последние капли росы.
Он свернул за угол. На условленном месте ждала карета. Лакей
спрыгнул с запяток на мостовую и услужливо открыл дверь.
Внутри было всё семейство: и Савва Васильевич, и Тимофей
Саввич, и Ульяна Афанасьевна, и Мария Фёдоровна.
Обе тигрицы облачились в зеленые сарафаны, чуть не из парчи,
и изумрудного цвета платки, заколотые булавками. Саша с удовлетворением заметил,
что у старшей булавка дарёная, царская, с жемчужиной.
Куда только кринолины подевались и платья по парижской моде?
Купцы тоже преобразились: вместо сюртуков на них были черные
одеяния, напоминавшие монашеские.
- Великому князю надо переодеться, - заметила Мария
Федоровна.
А Ульяна Афанасьевна протянула ему нечто многократно
сложенное из тяжелой ткани черного цвета.
Саша с сомнением посмотрел на тигриц, хотя, честно говоря,
из-за видимой разницы в возрасте они могли испытывать к нему чувства разве что
материнские.
Однако старший Морозов приказал остановиться в узком
переулке, и купчихи покинули транспортное средство. До оставшейся в карете
мужской части семьи доносились с улицы их приглушенные голоса.
- Это кафтан молельный, - объяснил старый купец. – Негоже в
немецком платье входить в дом Божий.
Молельный кафтан представлял собой долгополую рясу с длинными
по щиколотку рукавами, глухим воротом и сборками сзади. Снять пришлось только
гусарскую куртку, так что тигриц можно было и не выгонять.
Саша облачился в кафтан, затянул пояс-кулиску, застегнул
воротник на крючок-невидимку и, наверное, стал похож на юного послушника или
дьячка.