— Тут за Рика и Элоизу уже многие пили и желали им много
хорошего. Мне бы хотелось выпить за всех нас. За то, чтобы мы
никогда не останавливались. За то, чтобы у нас всегда была дорога.
Либо путь в прямом смысле, либо творческий рост, либо путешествие
внутрь себя. И чтобы впереди оставалось ещё много-много дорог. —
Эмбер лихо, по-мужски опрокинул бокал, осушив его до дна.
Потом жениху принесли гитару, и вот тут я забыл и о выпивке, и о
странностях Эмбера. Под такую музыку не танцуют, её слушают. В неё
падают, как в небо. Он пел о крыльях, которые есть у всех, и о
лабиринте холодных улиц. О бессмертии, сжимающем горло петлёй
одиночества. О любви юного шута и гордой королевы, что жили так
давно, что самую память о них время стёрло с пергаментных свитков.
До сих пор жалею, что не записал слова. Голоса у меня никакого, за
гитару моими руками браться — преступление, но такое нужно
сохранять. Обязательно. Без таких вещей мир что-то теряет.
В общем, очнулся я только с последним аккордом и с ощущением
странной потери. С мыслью, что так — рвущиеся в небо
мелодии, подсвеченный закатным солнцем старый дом, горечь от вина
на губах — уже не будет. И сдохнуть захотелось, не сходя с места,
чтоб до конца времён всё это удержать, не отпуская. Раствориться в
закатных красках и увидеть, как шут протягивает королеве оброненную
розу, предвестницу их грядущей любви и смерти.
— Идём, — Мередит положила мне руку на плечо, — мне нужна твоя
помощь.
Посуду мыли сообща. Мередит, я, Криста с первого этажа и
Аннабель, которая с какого-то перепугу тоже решила припереться. В
кухне, между прочим, и так тесно. Мыли всё, что унесли со стола, не
деля на своё и чужое. Разбирать будут завтра с утра. Хотя, судя по
той истории с бокалами, сильно торопиться никто не станет. Ну вот,
опять. Бокалы. Аннабель. Вот она, стоит в углу, протирая полотенцем
чистые тарелки.
Женщины радовались за Элоизу, обсуждали, как лучше отпраздновать
свадьбу, вспоминали какие-то давние истории. Неожиданно слух
выцепил знакомое имя, и я, отставив в сторону графин, задал
занимавший меня весь день вопрос.
— А Эмбер — парень или девушка?
Кухню сотряс громовой хохот. Потом Мередит, давясь смехом,
произнесла:
— Сами хотели бы знать.
Парень, притворяющийся девушкой, девушка, притворяющаяся
парнем...