Боюсь представить, какая толпа химер будет ютиться в тесной
квартирке. Еще бабка смешная. Странно, как она не рассмотрела
животные черты у этих «друзей Семки». Каким бы слепым человек не
был, но такое нереально не заметить.
Рядом с домом не было ни одной кареты. Пешком бы они идти не
стали. Видно часть своего воинства пришлось оставить на том
заброшенном крытом рынке, чтобы они заодно и охраняли лошадей с
каретами.
- А в квартире какой он живет? – Спросил я.
- В двенадцатой. Хорошая. Раньше в ней жил Федот, кузнецов сын.
Да хворь подхватил на работе и забрали его на лечение. Так и не
вернулся оттуда. Помер, видать.
Я не стал рассказывать бабке о других возможных вариантах
развития судьбы этого Федота. Вполне возможно, что он пополнил
воинство нынешнего жильца той квартиры.
Мы поблагодарили бабку за помощь. Через считанные мгновения
Самуил уже стучал в деревянную дверь с вырезанной на ней цифрой
двенадцать.
Открыл нам сам хозяин. Не стал просить одну из его зверушек
открыть нам.
- В этом городе есть хотя бы один дом, где я могу спрятаться? –
Проворчал Кирсновский, пуская нас внутрь.
Мы очутились в узком коридорчике с пожелтевшими обоями и
пузырящейся штукатуркой на потолке. Явный признак сырости. Да и
пахло здесь плесенью и старой бумагой.
- Неужели ты не рад нас видеть? – С нотками обиды в голосе
спросил Самуил.
- Вы же просто так не явитесь, - тяжело вздохнул он, заходя на
узкую кухню.
Рыжая кицунэ ковыряла ножом похожий на дыню фрукт. То ли сил у
нее хватало, то ли корка была крайне жесткой, а лезвие слишком
тупым. Девушка от усердия высунула язык, но ничего толком не
получалось.
В коридор высунулась фигура челмедведосвина. Вместо
отсутствующих конечностей у него были облепленные кусками стальные
части тела. Железки управлялись слишком бойко для обычных протезов.
Без магии точно не обошлось. Причем той магии, на которую
Кирсновский был не способен.
- А это что с ним? – Самуил указал пальцем на химеру.
- Пришлось пленника просить. У меня не получилось ничего сделать
с той магией. Новые конечности рассыпались обратно. А металлолом
почему-то держится.
Под пленником Кирсновский имел ввиду Часовщика. Оказывается, тот
еще не помер и даже пришел в сознание.
- Ты же, надеюсь, пленника не отпустил? – Спросил строго я.
- Нет, - помотал головой Кирсновский, - вон в той комнате лежит.
Он слабый сейчас. Спит много. Не убежит никуда.