Это было чем-то похоже на то, что он делал с Сианной в постели и
то, чему его когда-то научила Джинни — сексуальные ласки с
использованием магии. Умеющий колдовать без палочки Поттер каждым
своим касанием «подключался» к телу Анариетты и цеплялся за
очередной узел боли, распутывая его. Неудивительно, что она так
стонала, учитывая то, что Поттер всегда использовал этот прием для
стимуляции эрогенных зон партнерши, а вовсе не для лечения. С
другой стороны, так ли противоречат друг другу эти цели? Уж точно
не во всем.
Как только пальцы Поттера наконец перешли к бедрам, от прежнего
удовольствия не осталось и следа — теперь стоны были вовсе не
приторными, словно сорбет из манго, а по-настоящему
болезненными.
— Ай-ай-ай, погоди-погоди, — причитала Анна-Генриетта всякий
раз, когда Гарри вновь менял скорость массажа и, позабыв о такой
расслабляющей нежности, вновь приступал к активному разогреву, что
было сопряжено со вспышками очень-очень странной боли, которая
длилась не дольше мига, но зато прошибала от кончиков пальцев и до
самой шеи каким-то коротким разрядом молнии. С другой стороны, это
явно действовало, потому что с того самого момента массаж этого
места переставал быть болезненным.
Наверное, самым неловким моментом этого массажа была та секунда,
когда и княгине и Поттеру стало ясно, что ниже ягодиц все уже было
готово, а потому следовало… переходить именно к ним. Не то что бы
Гарри имел что-то против того, чтобы мять и лапать зад княгини
Туссента, Благородной и Милосердной Анны-Генриетты, но все же на
всякий случай извинился перед тем, как приступить к процессу.
Ответом ему был безмолвный взгляд, наполненный такой бурей эмоций и
чувств, что Поттер сразу понял — расшифровать этот взгляд не
выйдет.
Да и, что греха таить, ему не слишком был интересен ответ — весь
его разум сейчас разрывался на три части: мысли об ускорении
восстановления Анариетты, беспокойство за тех, кто остался на
Севере, а в особенности за Шани, и, разумеется, предвкушение от
того, что ему предстояло узнать из книг местной библиотеки.
Анариетта удивительно спокойно переживала тот факт, что ее с ног
до головы лапал какой-то непонятный северянин-простолюдин с
необыкновенными талантами и еще более необыкновенными руками, но
она точно не ожидала от себя такой яркой физической и эмоциональной
реакции на то, как именно прошел этот массаж. К тому моменту, когда
он уже преодолел талию и в ускоренном темпе достиг лопаток, княгиня
пребывала в состоянии неги, из которой попросту не могла (и не
особо хотела) выбраться самостоятельно. Она даже помнила ту самую
секунду, когда поняла, что попросту… засыпает, несмотря на слабую
боль, что еще порой проскакивала всякий раз, когда движения рук
становились чуть напористее и резче. Даже тогда, в тот самый
последний миг перед тем, как провалиться в сон, Анариетта
осознавала, что давно уже не засыпала в таком невероятном
спокойствии и умиротворении.