— Ой, а у нас же будет время сходить в Эрмитаж? — радостно
встрепенулась Кристина.
— Миледи? — Сэнсей отвесил поклон. — Честно говоря, я не был до
конца уверен, что вы существуете в реальности.
«Ангелочки» вразнобой засмеялись. Сэнсей не сводил взгляда с
Кристины, потом вопросительно посмотрел на меня. Потом снова на
нее.
— Сударыня, вы меня извините, — сказал Сэнсей и поцеловал
девушке руку. — Но что такая девушка как вы, делает в обществе этих
оболтусов? Нет-нет, не отвечайте. Я все еще хочу думать, что на
самом деле вы фея. И кроме меня вас никто не видит. Вы хотите в
Эрмитаж? Я с удовольствием проведу для вас экскурсию, я там трижды
уже был, честно.
— Кгхрм, — откашлялся Астарот. На лице его было прямо-таки
неописуемое выражение. Смесь возмущения и преклонения одновременно.
Смешанные чувства, когда твой кумир клеится к твоей девушке.
— Сеня, убери руки от чужой девушки! — смеясь, сказала Ева. Она
встала рядом с Кристиной и обняла ее за талию. Надо же, какая
нежная дружба нарисовалась.
— Принцесса моя, только не говори, что она твоя девушка! —
Сэнсей сделал круглые глаза.
— Между прочим, если бы я была мужиком, то точно бы об этом
мечтала! — заявила Ева и посмотрела на Кристину. А та на нее. И обе
засмеялись.
— Блин, ребята, вы такие миииилые! — широко улыбнулся Сэнсей и
обхватил руками меня, Еву и Кристину. — И я так рад вас всех
видеть!
Наша культурная программа от Сэнсэя должна была выглядеть так.
Сначала мы с поезда едем в одно крутое место и там селимся.
«Отвечаю, вам там понравится! — заявил он. — Приехать в Питер и не
поселиться в дурдоме — это просто неприемлемо!» Потом у нас до
вечера свободное время, можем погулять по Невскому, поглазеть на
Петропавловскую крепость. Желающие могут даже в Эрмитаж сходить. Но
к вечеру чтобы строго вернуться!
Но пошло все, конечно же, не так. Мы загрузились в метро, потом
перешли на другую ветку и вынырнули из-под земли в промозглую
питерскую хмарь. А то место, в которое так старательно тащил нас
Сэнсэй оказалось… как бы это сказать… Сквотом. Практически
заброшенный дом был сверху донизу набит неформалами всех мастей и
расцветок. Эта публика перетекала из одного помещения в другое. На
лестницах бренчали гитары, в комнатах ревели магнитофоны. От запаха
и табачного дыма резало глаза.