— И где же он? Прячется? — поинтересовался Борис
Валентинович.
— Не живет он здесь, — ответил грустно старик. — Заходит время
от времени навестить. Едой делится и вещей подкидывает всяких.
Подкармливает, значит.
— А зимой? — покачал головой наставник. — Как же в холода? Ты
здесь замерз бы.
— Это будет моя первая зима на кладбище, — еще больше загрустил
дед. — И, видимо, последняя. До этого я с другом этим ходил,
таскали разное от одной станции до другой. Челночили потихоньку.
Весной я неудачно запнулся и подвернул ногу. Теперь ходить долго не
могу, не говоря уж про то, чтобы таскать рюкзак. Вот такие вот
пироги, сынок. Но это только половина беды...
Тимофей Игнатьевич вдруг замолчал и задумался. Напарники не
стали давить на пожилого человека и ждали пока он сам созреет и
расскажет.
— Пропал Олежка, — поднял голову хозяин кладбища и посмотрел на
своих новых знакомых. — Уже три недели не объявлялся. Такого раньше
не было. Раз в семь дней обязательно показывался. Я уже запасы все
подъел, благо вода рядом. Если помер, то это ладно. Все мы там
будем. Молодым сейчас тяжело выжить, куда уж нам, старикам. Один
малой мне так и сказал год назад, мол, зачем на вас переводить
остатки еды? Дескать, консервации в мире осталось мало и с каждым
днем все меньше и меньше. Кормить стариков — это путь к
самоуничтожению человечества. А вот они, то бишь молодежь, могут и
должны размножаться и производить на свет новых людей.
— Тут есть вода? — перебил Борис.
— Ну да, если идти дальше в лес. Там ручей течет. Вода отличная
на вкус, правда, меня с нее проносит, но приходится пить, когда
выбора нет.
Дед встал, немного прошелся вокруг костра, чтобы размять ногу, и
сел обратно возле собеседников.
— Может, ему помощь нужна? — продолжил вдруг дедушка. — Лежит
где-нибудь, пошевелиться не может, а я тут на кладбище загораю.
Олег Иванович в Гыркино собирался, вы случайно не туда идете?
— Туда, — холодно ответил Борис.
— Может, поспрашиваете там местных? Наверняка его кто-то видел и
слышал, куда он пошел, жив, а то может все же беда случилась.
— Послушай, Тимофей, как тебя там, Игнатьевич, — всё тем же
холодным тоном ответил Борис. — Я тебя обманывать не стану и лишних
надежд давать тоже не буду. В Гыркино у нас важное дело,
неизвестно, чем оно закончится и как повернется ситуация.
Отрисовывать там с лишними расспросами нам нельзя. Да и три недели
прошло, это очень много. Где он может лежать? Раненый? С инфарктом?
С болезнью какой? Три недели? Шансов ноль. Скорей всего, он помер
или обратился, но если что случайно услышим, то обещаю не пройти
мимо.