Так и не оглянулся, хотя я продолжала стоять там, где стояла.
Затем, борясь со слезами, я быстро скрылась в своём дворе и сдала
дом под охрану.
* * * * * * *
Сначала я очень расстроилась, даже расплакалась. Решила, что
наше с Макаром общение закончилось, не успев начаться, а ведь так
хорошо начиналось!
Мне впервые казалось, что я интересую Яхонтова сама по себе, как
человек. Пусть не как женщина, а как старый друг, это не так уж
важно. Главное, что у Макара была потребность общаться со мной, я
оказалась нужна ему. Нужна именно потому, что ничего не знала о его
беде. Рядом со мной он и сам забывал о ней, потому что не читал о
ней в моих глазах, не замечал в моих жестах.
А теперь?.. Я сама же всё испортила, обнаружив страх. Макар
всегда был очень чутким и наблюдательным, и в этом плане, выходит,
совсем не изменился.
А потом я вспомнила ночь, проведённую в сестринской, перестала
плакать и сказала себе: «Ну и ладно! Не хочет больше со мной
общаться — пусть не общается. Это никак не помешает мне помочь
ему».
С этими мыслями я сходила в душ и начала готовить ужин.
В разгар моих размышлений о том, что рыбалка завтра не состоится
(да и вообще, похоже, не состоится), а значит, нужно закончить
начатую в огороде работу, раздался звонок в ворота.
Неужели Юра вернулся?! Нет, только не это...
Или Ирина Ивановна пришла? Мне было очень неудобно перед ней за
то, что я невольно выдала её. И пусть я знала о многом раньше, чем
она рассказала, но не могла же я признаться в этом!
А вдруг что-то случилось?
В общем, пока я дошла до ворот, порядком успела накрутить себя.
Однако стоило мне заглянуть в глазок, как от сердца у меня отлегло,
а жизнь вновь засияла яркими красками.
Я быстро открыла ворота, возле которых стоял Макар и держал в
руках розы.
— Мы не договорили по поводу рыбалки, — как ни в чём не бывало
сказал он. — Я пришёл сказать, что всё в силе, потому на утро
ничего другого не планируй.
— Заходи, раз пришёл, — моя душа трепетала и ликовала. — Ты как
раз к ужину.
— Да, это в моём стиле, — улыбнулся гость, зашёл в мой двор.
— Не обижайся, пожалуйста, на маму, — Макар вернулся к сложной
теме, когда я любовалась букетом из белых роз, который поставила в
старинную керамическую вазу, очень простую.
Но выглядел в ней букет божественно.
Баба Зоя, как сама она говорила, никогда не гналась за
«мещанскими штучками», потому после её ухода не осталось ни
хрусталя, ни дорогой посуды, ни популярных в советское время
мебельных гарнитуров.