Бабушка всегда повторяла, что счастье в людях. Если способность
горячо любить всю жизнь одного человека я унаследовала от отца, то
принципы, кажется, от бабушки.
Никогда во мне не вызывала трепета ни одна понравившаяся вещь,
не темнело в глазах от желания её заполучить. А то, что счастье — в
близких людях, я стала всей душой понимать только сейчас.
— Я и не думала обижаться, Макар! — оторвавшись от созерцания
букета, я начала накрывать на стол.
Я приняла решение пока не задавать вопросов: Макар пришёл сам, и
он расскажет то, что сочтёт нужным рассказать.
— Мало ли, Оксана. Кому нужны чужие проблемы, да ещё
такие?
— Ирине Ивановне нужно было высказаться, проговорить это всё,
поплакать, Макар. С вами, двумя суровыми мужчинами, ей приходится
постоянно сдерживаться.
— Спасибо, что понимаешь это. Отец всегда лояльно, даже с
нежностью относился к маминой сентиментальности и чувствительности,
но только не в этот раз. Каждый из них переживает горе по-своему.
Папа старается делать вид, что ничего не происходит, живёт как
обычно, ему так проще. А когда мама начинает плакать, он сердится,
— ему кажется, что она заранее оплакивает меня.
Ком в моём горле стоял такой, что я всерьёз боялась больше не
заговорить. Налила себе воды, выпила махом полстакана.
— А что врачи говорят? — спросила тихо.
Я по-прежнему не могла рассказать о том, что мне известны
некоторые подробности.
— Донора костного мозга нашли в Москве, но нужно ждать операцию,
там очередь. Сейчас один из фондов в областном центре занят сбором
средств, и я надеюсь, что получится поехать раньше.
— Дай Бог! — кивнула я.
— Родители хотели дом отдать под залог, но я запретил.
Неизвестно, когда и как получится вернуть деньги. Они всю жизнь об
этом доме мечтали. Сказал им, что если посмеют, я вообще откажусь
от операции. Они меня знают, потому терпеливо ждут.
— Я думаю, ты гораздо важнее для них, Макар, чем дом, —
осторожно заметила я.
— Вот именно, — кивнул Макар. — И я не могу допустить, чтобы мои
родители оказались на улице. Стопроцентных гарантий никто не даёт,
Оксана. Всё было бы намного проще, если бы не проблемы с
фирмой...
Макар замолчал, задумчиво глядя прямо перед собой.
— А что с фирмой?
— Знаешь, мелкая, — Макар, казалось, вынырнул на поверхность из
тяжёлых мыслей и посмотрел прямо на меня. — Ещё утром мне казалось:
это классно, что ты ничего не знаешь, и я могу вести себя как
обычно. А теперь я думаю, как хорошо, что ты всё знаешь, и я могу
говорить с тобой об этом. Маме и папе я не могу всего рассказать, у
них и без того нервы на пределе, окружающим — тем более, даже
друзьям. Славка, например, не в курсе моих проблем, и я рассчитываю
на твоё молчание.