Бабушка и дед не нашлись с ответом, мама сидела красная, как
помидор, и только папа загадочно улыбался.
На следующий день я покинула Екатеринбург и решила ехать сразу в
наш областной центр, ведь возвращаться в родной городок не было
смысла. Сняла на оставшиеся деньги однокомнатную хрущевку на
окраине, заплатив за два месяца, а через пару дней нашла работу
медсестры в одной из частных клиник.
Человек я по жизни неприхотливый, и меня как-то всегда всё
устраивает, потому я в очередной раз считала бы себя счастливой...
Если бы не волнение и не переживания из-за Макара.
Умом я полностью понимала и принимала правоту любимого, знала
наверняка, что он чувствует. Он не мог уйти проигравшим, с
опущенной головой и потухшим взглядом.
Поступи он так, и он перестал бы быть тем самым Макаром
Яхонтовым, которого я любила на протяжении всех этих лет.
Переживала я из-за того, что считала Макара ещё недостаточно
окрепшим для серьёзной борьбы. Однако Макар звонил мне каждый день,
уверяя меня в том, что у него всё хорошо, он действует по плану, и
голос его звучал бодро.
Теперь наши разговоры были другими, не такими, как в Москве. Мы
просто делились друг с другом новостями, рассказывали о том, как
прошёл день. Макар больше не говорил о том, что скучает (так, как
говорил это раньше, в Москве), а сама я стеснялась спрашивать о
сокровенном.
Так пролетели три месяца, и вновь настал июнь. Я боролась с
тоской, вспоминая июнь прошлого года, нашу с Макаром встречу,
ностальгировала... А сама постепенно готовила себя к тому, как в
один совсем не прекрасный день Макар позвонит мне и сообщит о том,
что принял решение не возвращаться.
Я стала с опаской брать трубку, когда звонил Макар, и начала
ждать решения своей участи.
* * * * * * *
Была уже середина июня, когда мне позвонили из нотариальной
конторы, расположенной в моём родном городе, и пригласили меня
приехать для подписания договора дарения.
Я попыталась убедить звонившего в том, что произошла ошибка,
досадное недоразумение, и мне никто не может ничего подарить,
однако сотрудник конторы настаивал, и мне пришлось
повиноваться.
Взяв на работе отгул, я отправилась подписывать договор.
Даритель задерживался, а я сидела в приёмной, беседовала с
секретарём и пила предложенный мне кофе.
Вскоре двери в офис распахнулись, и моя рука, держащая чашку,
застыла: в приёмную вошёл Макар, и нас тут же пригласили к
нотариусу.