— Вы хотите что-то спросить, староста Нут? — помогла я ему.
Он кашлянул в кулак.
— Рейя, — проговорил натянуто, — где мужчина, которого ты
приютила?
Я пожала плечами.
— Кто его знает. Ушёл по ночи. Мне не докладывал, куда. Моё дело
маленькое — помогать нуждающимся.
Я пристально смотрела на старосту. Он отвёл взгляд, без слов,
одними губами произнёс: «Прости».
— Надеемся на ваше содействие, — раздался в это время голос
одного из ищеек. Голос тот был глубоким, тягучим. — Беглеца здесь
нет, но ведьму мы заберём. Согласно высшему закону инквизиции,
любой одарённый колдовским даром должен быть доставлен в Тойрис и
сила его обращена на благо страны. Мы увезем её. Но нам понадобятся
пара выносливых лошадей и крепкая клетка. Наш отряд был направлен
не на поиск ведьм, поэтому мы не обладаем дополнительными
средствами для её транспортировки.
Староста поднял глаза. Но посмотрел не на ищеек, а на меня.
Снова сжал кулаки. Потом Нут медленно перевёл взгляд. И снова не на
ищеек, а на Боела. Сынок шмыгнул за спину одного из непрошенных
визитёров. Я усмехнулась. Судя по всему, прыть собственного сыночка
встала старосте поперёк горла.
— Мы посодействуем, — сказал он, поворачиваясь в мою сторону, но
говоря это ищейкам. И обратился ко мне, очень тихо, чуть слышно: —
Дурак он, Рейя. Прости, помилуй, всё селение пострадает, если я...
— Он замолчал, вглядываясь в мои глаза.
Я взяла его за руку и сжала.
— Я всё понимаю, староста Нут.
— Не губи, родная, — прошептал он.
Я кивнула. Да и как губить. Жизнь одной ведьмы не стоит целого
селения. Ко мне они относились с уважением и добром. Ну а паршивая
овца вроде Боела всегда в стаде найдётся. Разве должны теперь
селяне пострадать? Если я сейчас попытаюсь сбежать или Нут мне
поможет, то все отвечать будут перед инквизицией от мала до велика.
Инквизиторы безжалостны. Особенно, если дело касается помощи и
укрывательства ведьм.
Я перевела взгляд на ищеек. Они хорошо успели просканировать мой
дар и переглядывались. Хорошо понимали, что ведьме вроде меня
противостоять будет сложно, можно с потерями выйти. Правда, они не
знали, что сил своих я много в раненого вложила. И сейчас была
навряд ли сильнее местного мальца.
— На селянах нет вины, — сказала я, смело смотря в глаза ищеек.
— Не знали они, кто я и рода какого. Они просто люди, для них я
лишь травница.