— Послушайте меня, люди Андарии! Я — Эвелин Латисская, дочь Рудольфа Четвертого Латисского и Изерды Северной Звезды. Но я — андарийка! — Заметив непонимание на лицах ближайших ко мне людей, я мысленно чертыхнулась. Очевидно, подобное название не было тут в ходу. — Я родилась здесь, Андария — мой дом! Сегодня я не принцесса, сегодня я — просительница. Я иду в храм просить за всех нас у Светозарной. За то, чтобы она сберегла наш народ. — Морозный воздух обжигал горло, мне приходилось говорить достаточно громко, и я чувствовала, как уже начинаю подхрипывать. — Я знаю, сейчас непростые времена для нашего королевства, но я и мой отец, мы пытаемся сделать все, чтобы война обошла вас стороной.
— Так выйди замуж! — вдруг раздался из толпы насмешливый мужской голос, и несколько человек поддержали его согласным гулом. Я, сжав кулак за спиной, медленно выдохнула.
— Если не будет другого варианта — выйду, — я вздернула голову вверх, ища взглядом говорившего, — только прежде чем делать это и отдавать наш народ в служение богу Дракону, может быть, мне стоит чуть-чуть побороться за свою свободу? Или ты, крикнувший мне из толпы, уже готов предать Светозарную и радостно спрятаться под чешуйчатую лапку, м-м-м? Выйди сюда, вперед, покажи свое лицо, смельчак! — Я чувствовала, как гнев распаляет меня, ощущала жар в груди и видела, что мои слова находили цель. Вперед никто не вышел, и я кивнула. — Ничего, я буду смелой. За тебя, крикун. И за вас всех, народ Андарии, но прежде чем лечь на жертвенный алтарь, я хочу спросить ту, которой мы молились со времен Божественной войны, помнит ли она о нас. Это ли ее замысел и ее план?
Народ молчал, молчала и я, чувствуя капельку пота, предательски ползущую по затылку на шею.
И вдруг как гром среди ясного неба прозвучал тонкий женский голос, который я сегодня уже слышала:
— Славься, Эвелин, принцесса Андарии! — Конопатое лицо и непокорные русые завитушки. Я улыбнулась ей, чувствуя уже не жар, а тепло, разливающееся по телу.
— Славься! СЛАВЬСЯ! — грянул нестройный хор, сливаясь в единый общий рев. Толпа рванула вперед, и я, даже не успев испугаться, только вцепилась в сумку крепче, чувствуя, как меня усаживают на плечо и несут дальше по центральной улице.