За последние двое суток нам никто не встретился на дороге. Ни едущие в герцогство, ни оттуда. Харакаш объяснял это тем, что ввозить товары в регион, где идет гражданская война, чревато потерей не только товаров, но и жизни. А местное население или давно уже уехало к родне, если имело таковую, или сидит по своим деревням и не рискует проявлять какую-то особенную активность. Потому показавшийся через пару часов одинокий силуэт, едва просматривающийся через плотную снежную пелену, качающийся из стороны в сторону и упрямо бредущий нам навстречу, вызвал закономерное оживление. К нему тут же выдвинулось одно копье², что, впрочем, оказалось без надобности. Даже не успев сблизиться с ним, идущий споткнулся и упал в снег.
Мужчина был порядочно избит, одет явно не по погоде и оттого — очень слаб. Его положили в одну из повозок, и когда армейский лекарь доложил, что неизвестный пришел в себя, я не стала отказывать своему любопытству и изъявила желание присутствовать при разговоре, отправив Гаратэ к хвосту колонны.
Общался с подобранным на дороге мужчиной один из офицеров, Гильом, я знала его шапочно как одного из доверенных лиц Бернарда, и не более. Заметив подъезжающую меня, офицер сбился с вопроса, заставив закутанного в одеяло «подобрыша» беспокойно высунуться из повозки, чтобы тут же, округлив глаза, спрятаться обратно.
— Ваше высочество... — начал было офицер, но я подняла руку, прерывая его.
— Пожалуйста, продолжайте. Я лишь хочу послушать.
Офицер кивнул, сидящий в повозке спешно опустил взгляд до того, как я сумела его поймать, и глухо закашлялся.
— Так... что было дальше после того, как вас согнали на площадь? — собравшись с мыслями, Гильом продолжил прерванный мною разговор, а я обратилась в слух.
— Нам зачитали приказ его светлости герцога Фиральского о том, что каждое село обязано предоставить не меньше десяти и еще пяти мешков зерна, три коровы и три раза по десять курей...
— Приказ какого герцога? — уточнил офицер, но мужик отчаянно затряс головой.
— Не знаю, ваша милость, Фиральского герцога, и все.
— В какие цвета были одеты солдаты?
Селянин снова отрицательно закачал головой:
— Без цветов они были, ваша милость. Ни знамен, ни котт³ поверх, попона на коне — и та была пестрая.