Офицер раздосадованно хмыкнул, а я почувствовала, что снова сжимаю поводья. Водили за нос не только нас, но и простых жителей — попробуй потом объясни, что грабил тебя «тот, плохой», а ты-то «хороший» герцог. Да даже у меня самой не было уверенности, кто из них хороший, а кто — плохой.
А ведь выбрать придется... С одной стороны — законный наследник отцовского титула, лояльный короне изначально. С другой — его младший брат, которого, очевидно, держат как символ «благородного восстания» мятежники, рвущиеся к власти. А если все не так?
Если восстание — лишь логичный исход недовольства властью? Хотя в таком случае отец все же сказал бы мне об этом... Нет, нельзя искать второе дно. Моя задача не восстановить справедливость, а в первую очередь обеспечить целостность королевства и получить лояльное герцогство, богатое ресурсами. Остальное — второстепенно.
Тряхнув головой и прогоняя непрошеные мысли, я снова прислушалась к разговору офицера с подобранным на дороге мужчиной.
— ...прятались. Кто в подпол, кто за домом. Ловили, как зверей. Сказали, что надо было по-хорошему отдавать, а теперь сами возьмут. — Голос сидящего в повозке человека был глух, полон какой-то бесконечной тоски и смирения.
— Ловили, а потом что?
— Известно что, ваша милость. Баб насильничали, мужиков в кандалы. Детишек не трогали, только дочку мельника конем затоптали по случайности...
У меня не находилось никаких слов — ни цензурных, ни матерных. Словно услышанное разом вышибло все мысли и блуждало теперь в голове, эхом отдаваясь в подкорке. Гильом вздохнул, подождал, пока говорящий откашляется, выпьет из врученной ему лекарем фляжки и продолжит сам без дополнительных вопросов.
— Потом петуха пустили по крышам. В амбаре бочку с маслом разбили, чтоб горело, значится, лучше. Мертвых хоронить запретили, велели стаскать в тот же амбар, да так с ними и подожгли. Я так и сбежал... — селянин глянул на меня коротко и снова опустил глаза, — трупы таскал, а с последним сам на кучу лег у стенки, мертвым прикинулся, вид у меня подходящий был... да и кто меня там в лицо из солдат запоминать станет? Как факелы внутрь закинули и ворота закрыли, так я к дальней стенке убежал и стал там доску раскачивать. Когда балки рушиться стали — уже выламывал, не услышали бы меня все равно. И выполз в ту дыру, да там сознание и потерял, надышался...