Моё удивление не описать словами. Я
взял диплом, открыл, стал читать. Там всё было как полагается:
«Решением
Высшей Аттестационной Комиссии
При Совете Министров СССР
от 20 июня 1962г.(протокол №
500/517)
Александру Ивановичу Огнёву
ПРИСУЖДЕНА УЧЁНАЯ СТЕПЕНЬ ДОКТОРА
ФИЗИКО-МАТЕМАТИЧЕСКИХ НАУК»
Дальше всё как положено: Председатель
Высшей Аттестационной Комиссии — подпись, Учёный Секретарь —
подпись, печать.
Я не верил своим глазам. Это было ещё
более неожиданно, чем получение паспорта, который я вообще не
понимал, зачем мне сейчас нужен. Но вот как раз паспорт сейчас мне
и понабился. То есть не мне, а Борису Михайловичу. Хотя, может
быть, и мне.
***.
— Надеюсь, вы не откажетесь от
предложения, — сказал Борис Михайлович. — Об этом очень
настоятельно просит товарищ Кириллин и кое-кто ещё, чьи имена
называть не принято. Думаю, что профессорский оклад в четыреста
рублей вам не будет лишним. Особенно, учитывая тот факт, что вам
придётся много ездить и в Москву, и…
— Мне надо подумать, — сказал я.
— А что тут думать? Не так уж и много
от вас требуется… здесь. Два занятия в неделю. Спецкурс у
теоретиков по общей теории относительности вряд ли вас сильно
обременит. Ну, хотя бы два семестра, а там будет видно.
Попробуйте.
— Не обременит и бОльшая нагрузка, но
представьте себе, как это будет выглядеть. Студенты четвёртого
курса, а предаёт им «младший школьник». Как студенты воспримут мою
несолидную внешность?
— Внешность ни при чём. Ну так
как?
***
Дальше было то ещё «ну и как», нуикакнутее не быват. Поход в
отдел кадров в первый корпус университета, что на проспекте
Гагарина, встреча с ректором Ильёй Александровичем Коршуновым,
возвращение оттуда на физфак, ещё всякие мелочи. В общем, в
Кошелиху я вернулся в седьмом часу вечера голодный как волк. Съел
за один раз и обед, и полдник, и ужин. Пошёл на чердак, где была
вся моя аппаратура. Хотелось спать, но и попытаться выяснить, из-за
чего у меня стала такая нехорошая реакция на энцефалофон.
Наконец выдалось несколько свободных
от приключений дней… казалось бы. Я успел отснять две фотоплёнки
местных пейзажей. Для «истории». Особенно, в деревне, вокруг нашего
дома. Я ведь теперь знал, как всё изменится в будущем. Тогда можно
будет хотя бы на фотографиях увидеть, как всё было, вспомнить эти
времена. В «прошлой жизни» я очень жалел о том, что не оставил
памяти о теперешнем времени.