Как-то раз, когда он ехал в переполненном трамвае и с праздным интересом разглядывал пассажиров, дивясь посредственности простых людей. Какой-то мужчина рядом с ним, лет сорока пяти, по телефону, скорее всего с супругой, обсуждал, в какой магазин лучше пойти, и настаивал, что идти надо непременно в «Ленту», так как там, со скидкой, «Лаврские» пряники стоят сорок три рубля, в «Окее» – сорок пять, а в «Пятёрочке», что в их доме, так и вовсе сорок семь (при том, что проезд в трамвае стоил сорок), и обсуждал он это в течении нескольких минут, плавно переходя на другие продукты. Его ровная, лишённая какого-либо оттенка речь взбесила Анатолия до того, что он, кинув в сторону раздражителя испепеляющий взгляд, которого тот и не заметил, вышел из трамвая и сел в другой – настолько разозлила его ничтожность и пустота жизни этого мужчины: как можно докатиться до такого – тебе за сорок, а ты обсуждаешь, в каком магазине дешевле пряники… ему самому ведь было дано великое счастье не работать, получая небольшой, но стабильный доход, и скромно жить, посвящая всё своё время изучению естества. И смутила его не столько денежная экономия – он и сам на многом экономил – а то, что подобную мелочь можно с кем-то обсуждать, то есть – тратить на это время не только своё, но и чужое. Другой раз, когда он зашёл в магазин купить себе осеннюю куртку, потому как не позволял ходить себе в обносках, правда больше из уважения к окружающим, нежели к самому себе, вместе с ним зашла семейная пара лет пятидесяти, и муж, немного пузатый, невысокий, ничем не примечательный мужчина с залысиной – рабочий класс, как определил Анатолий – заявил, когда продавец предложила ему подходящий вариант, что он не может позволить себе куртку за семь тысяч рублей. Анатолий вышел, сделав кислую мину – чем можно гордиться в жизни, если в подобном возрасте ты не можешь позволить себе средней цены вещь? Благополучие в его понимании во многом состояло из материального дохода – будучи реалистом, он видел в этом единственную реальную ценность, хоть и отказывался признавать гротеск подобной ситуации, а потому любил деньги и ненавидел их одновременно.
Однажды, когда ему было уже около тридцати, он был симпатичным молодым человеком, но жил один и как слепой котёнок блуждал среди бесконечной недосказанности, приснилось ему друг, что он листает старинные книги с какими-то иероглифами. Как обычно во сне, он пытался но не мог ничего разобрать даже среди знакомых вроде бы букв и символов, но вот перевернул он страницу, и увидел слова, но не прочёл их, а услышал чётко-чётко, словно произнёс их невидимый диктор внутри его головы: