– Раз такое дело, то нам не мешало бы
разучить с тобой хотя бы несколько опознавательных слов, сигналов
или знаков. Ну, для лучшего взаимопонимания, – предложил Степан,
глядя на растущую у попутчицы на голове причудливую корону.
Чи снова раздалась разнотонными
блеяниями. Она развела ушки в стороны и сложила перед собой руки,
так чтобы скрыть соски от навязчивого взора. Груди сложились
вместе, нежно прикоснулись друг к дружке и приподнялись как смятое
тесто, намерено выражая округлые формы.
– Да не подглядываю! Не подглядываю!
Ай, ладно! – махнул рукой Степан.
Он не мог разобрать, что говорила
спутница, но ясно понял это её кокетство. Степан не стал дальше
подругу смущать и уткнулся в блокнот, делая вид, что просматривает
записи, а сам продолжил за ней украдкой наблюдать.
Чи напряглась и внимательно себя
осмотрела. Кубики пресса сгрудились вокруг углубления пупка,
вычерчивая заметный мускульный рельеф. Налипшие хлопья снега, будто
невесомой бархатной дымкой на шёрстке, скрывали все самые
любопытные интимные места. Они нахально дразнили, оставляя глазам
самим угадывать невидимые контуры желанных силуэтов, перекликались
с рассеянными по бокам белыми вкраплениями на меху, дополняли их
изысканную красоту. На кончиках ресниц застыли льдинки, сверкая
крупицами алмазного бисера, и будто замёрзшие слезинки,
переливались в унисон карему блеску больших водянистых глаз.
Идеальная форма ног девушки-важенки завораживала утончённой
стройностью. Плавная гладкость бёдер, ровные изгибы талии, крепость
проступающих мышц, словно ограняющих силуэт, придавали фигуре
неземное великолепие. Наливные ягодицы, как два спелых персика так
притягательно волновали, что хотелось тут же вгрызться в них зубами
и откусить самые лакомые кусочки. Физически развитое тело спутницы,
выразительно подчёркнутое заметными рельефными контурами,
уподоблялось непревзойдённому совершенству олимпийской богини.
Приплюснутая к центру грудь-звонком с пушистым подшёрстком в
ложбинке виделась привлекательной как никогда. Мягкий пушок между
ног скрывал интимную сердцевину гениталий и, колышась на ветру едва
заметной рябью, повторял трепыхание волосков манишки.
Степану доставляло неповторимое
наслаждение наблюдать, как Чи отряхивалась и прихорашивалась. Она
изгибалась, словно искусная танцовщица, демонстрируя верх
пластичности, гибкости и грации, замирая в самых экстравагантных
позах. Девушка-важенка старалась не пропустить на себе ни одного
назойливо налипшего клочка снега. Она расправляла спутанные волосы,
бережными прикосновениями ладоней сглаживала шёрстку на теле и
вдоль ног.