Пятнистая важенка становилась для
Степана отравляющим душу наркотиком, жизненно необходимой
потребностью сердца. Жадным взглядом он испивал всю её красоту до
дна и требовал ещё не в силах насытиться. Степан совсем недавно так
радовался, что остался жив, а теперь и вовсе обо всём позабыл.
Сейчас глядя на поптчицу, он радовался, что мог вновь видеть её
застенчивый ласковый взгляд и улавливать миловидную кротость
улыбки, но даже через невыносимую мягкость карих глаз, в них
ощущалась некая колкая жёсткость, словно от надёжно спрятанного в
глубине таёжного холода.
Степан намеренно замедлял шаг,
заставляя подругу за себя беспокоиться, лишний раз оглядываться,
волноваться. Не одной же ей попадать в переделки. И Чи не
разочаровывала, временами на него поглядывала, заманивая игривым
огоньком любопытных глаз. Иногда Степан замечал, что Чи глядела не
прямо, а будто бы сквозь, словно смотрела на оставленные позади
следы. Проверяла, не ходят ли они кругами. Каждый раз, когда
спутница оборачивалась, её груди тряслись и колыхались, как желе,
словно теряли былую упругость и наливались водой. Они были размером
с грейпфруты или большие спелые манго. Соски смотрели вместе с
глазами в одну сторону, от холода огрубели и были такие остренькие,
что казалось, об них можно порезаться. Они темнели на меху среди
раскинувшейся вокруг ослепительной белизны подшёрстка, словно
ягодки чёрной смородины на снегу. Приманивали подойти ближе,
прикоснуться и лизнуть. Вкусить неповторимую сладость поспевших
плодов. Глядя на Чи, Степан не мог устоять перед видом её сочных
фруктовых прелестей. Он чувствовал себя их заложником, будто
находился пленником в саду сладких запахов.
Степан был готов остаться с
девушкой-важенкой навсегда, начиная с сегодняшнего дня, утра или
вечера. Он не знал, какое нынче время суток в полугодовом
солнцестоянии Заполярья. Всё, что сейчас ему нужно – это быть с Чи
рядом. Они могли обогатить друг друга незаменимым опытом.
Поделиться знаниями, явить собой неповторимое единство стыка
цивилизаций человеческого прогресса и непревзойдённой чистоты дикой
природы. Две половинки одного целого были словно рождены друг для
друга. Степан радовался, что Чи повстречал. Для него это событие
стало знаменательным, судьбоносным. Он уже с трудом мыслил жизнь
без новой подруги. Не мог себя без неё представить. Вся дальнейшая
судьба, всё то, что его ждало в будущем, даже самые яркие
впечатления теперь представлялись невзрачными и обещали неминуемо
померкнуть перед знакомством с благородной лесной барышнёй в
изысканной оленьей шубке. Степан всерьез думал, что любая другая
девушка будет и вполовину не так прекрасна, как Чи. Многое то, о
чём он раньше мечтал, что ценил в городских стенах, что уважал,
теперь стало незначительным, зыбким, размытым и нечётким. Теперь
Степан понимал одержимость кочевников истинными прелестями
Заполярья.