Чи зажмурилась, сложила вдоль головы
ушки и, сцепив у Степана за спиной руки в замок, уткнулась носом в
плечо. Она крепко вжалась в куртку и тихо, жалостливо заскулила.
Степан нашёл это умилительно трогательным. Он пригладил ей волосы,
погладил вдоль шерсти и бережно согрел девушку-важенку собственным
теплом. По спине у Чи пронеслась беглая дрожь и вряд ли от холода.
От усилий она вся взмокла. Вспотевший мех лип к телу. Степан нырнул
в её объятья, хотел остановить этот момент на целую вечность и
вдоволь им насладиться. Внутри возникли горячие чувства
интенсивного притяжения, внизу живота возросло напряжение. Голову
вскружило от телесной нежности с Чи, чувствующихся через плотную
одежду тесных нажимов её грудей, и витающего вокруг сладкого запаха
шерсти. Степан подумал, что единственное, чего он сейчас
по-настоящему хотел, так это остаться наедине с подругой и
согреться в её объятьях. Чи захлопала ушами, быстро завиляла
хвостиком, как счастливая собака, высунула язык и в знак
благодарности принялась Степана всего с ног до головы облизывать.
Она нападала с особенным пристрастием, смачивала слюнями волосы,
одежду, увлажняла куртку, совала язык везде где только возможно.
Шумно и часто дышала, постоянно сглатывала. Длинные каплевидные
ушки хлопали по морде во взмахах. Глухо шлёпали по щекам. Чи так
настырно обмазывала Степана слюнями, будто пробовала на вкус,
заставляя смущаться и чувствовать себя неловко.
– Ну хватит-хватит, – застенчиво
проговорил он, осторожно остановил подругу и неуверенно поцеловал
её в лоб.
Чи ответила мягкими и ласковыми
блеяниями. Степан не знал, что означали эти звуки, но прозвучали
как слова благодарности. Чи подняла взгляд, полный искренней
теплоты и доверия. Её глаза отливали тёмным блеском солнечного
камня, приятно оттеняя цвет шёрстки, но в эмоциях были, как и
прежде нечисты. Сквозь всю их таинственность Степан видел, как в
глубине души закралась холодная, бессердечная ненависть. Когда
придёт время, в ней Чи будет беспристрастна. Она не пойдёт на
компромисс. Степан боялся проявления этой злобы, подобной
сдерживаемой лаве в жерле спящего вулкана.
Чи отошла, отряхнулась, почесалась.
Приходя в себя, она пригладила волосы и направилась вдоль берега,
слегка пошатываясь, то ли от боли ушибов, то ли от усталости или
возбуждения. Девушка-важенка мотала головой и что-то говорила на
родном языке. Степан, как и всегда, не знал значения сказанных
слов, но по уверенному голосу спутницы догадывался, что всё шло по
плану.