Владимир оставил одного из дружков
Степану в проводники. Всучил Анатролия, словно поводыря, который
явно намеревался всюду сопровождать и не отходить ни на шаг. Степан
позволил Лешему забрать сумку и оставил у себя только вещи первой
необходимости.
Вместе с Анатолием Степан обошёл
стоянку несколько раз вдоль и поперёк. Снег был мягким и пушистым,
словно свежевыпавший, и хрустел под ногами, как сахарная вата. Со
временем похолодало, щёки горели снегирёвыми перьями, изо рта при
дыхании вырывался пар, а руки зябли даже в плотных перчатках. Мороз
крепчал, но чувствовался куда меньше, чем в городе, словно здесь, в
Заполярье, он щадил местных и не всегда проявлял полную силу.
Ненцы разводили оленей и вели кочевой
образ жизни. Они разъезжали по пустынным равнинам заснеженной
тундры в поисках новых пастбищ, удобных стоянок и богатых кормовых
угодий для стада. А оленей у кочевников было немало, голов семьсот,
даже больше, но это отнюдь не говорило о том, что они были сказочно
богаты. Привычная городская роскошь, как выяснил Степан, у местных
не ценилась. Здесь всё жило по собственным законам: и лес, и
тундра, и природа, и люди вместе с ней в унисон. В Хымвынаре Степан
насчитал множество охотников. Рядом с ними ненцы чувствовали себя
словно угнетёнными. Сторонились, как чужаков, деловито
прохаживались по стоянке, держались сжато, скованно, разговаривали
сдержанно и скрытно. Степану показалось это странным, но значение
подобному поведению он не придал. Мало ли что случилось, может,
сейчас племена были в ссоре.
Находясь в лагере, Степан всё больше
понимал, что время для визита выбрал неподходящее. Он чувствовал
себя незваным гостем, явно лишним. Охотники не радовались прибытию
репортёра, а местные, напротив постепенно сквозь страх проникались
к гостю скрытым любопытством и лёгким доверием, будто проверяли его
на дружелюбность. Кочевники не раз подходили к Степану и пытались
через Анатролия завести беседу. Он передавал их речи скудно и без
энтузиазма, старался всячески прервать. Поселенцы общались на
родном языке. Свою речь они называли ненэця-вада или просто
нен-вада и не признавали диалектизмы. Сами кочевники переводили
название как «разговорная река». Охотники знали местный язык плохо,
видимо выучили недавно, и рассказывали Степану всё скупо,
обрывками, но и того хватало с лихвой. За всё время пребывания в
Хымвынаре он повстречал немало разных людей, сделал множество
фотографий и набросал уйму записей в блокнот. Хотя многих и смущало
появление Степана, но местные знали, что делать с иноземцами. Ненцы
оказались народом добрым и гостеприимным. Старались познакомиться,
к Степану присмотреться. Охотники сдерживали особо впечатлительных
и недовольно ругались. Несмотря на самобытную простоту. Мужчины
племени знали цену словам, попусту не толковали. Говорили мало, по
делу. Их речи по существу мог позавидовать любой городской
прагматик, а вежливостью и воспитанностью ненцы производили
неизгладимо приятное впечатление.