– Обожди! Вот же блохастая задница! –
кричал спутнице Степан, вновь за ней не поспевая.
Он едва замечал, как среди хвойных
ветвей у девушки-важенки мелькали каурой шерстью её пышные сочные
ляжки, словно поджаренные и будто манили сладкой запёкшейся
корочкой. У незнакомки была ни задница, а целый дирижабль,
лавирующий меж еловых ветвей. Непонятно как можно с такой бегать.
Наверняка если шлепнуть по её пухлой мохнатой попке, то на шерсти
останется глубокий отпечаток ладони. Степану хотелось как можно
скорее спутницу догнать и на практике проверить предположения.
Впереди вдруг возникла огромная
сосна. Настолько широкая, что, казалось, её не обхватить и
впятером.
– Вот тебе раз! – удивлённо
воскликнул Степан.
Не то чтобы крупные деревья в тайге
редкость, но столь необъятное он видел впервые.
Сосна тянулась ввысь до самого неба и
верхушкой исчезала в густом облачном мареве. Девушка-важенка
ловкими наскоками по стволу стала быстро взбираться наверх.
Удивительно наблюдать, как она упиралась копытами в наросты коры и
цеплялась пальцами за выступы будто скалолазка. Степан обошёл
дерево со всех сторон и поначалу не знал, за что схватиться, чтобы
залезть, но приближающиеся собаковолки заставили вгрызться в ствол
чуть ли не зубами и медленно, но верно вскарабкиваться. Время от
времени в коре замечались небольшие выемки, словно специально
изготовленные для удобства восхождения. Степан хватался за уступы и
старался держаться надёжно. Несмотря на обледенелость, наощупь
дерево чувствовалось достаточно рыхлым, что позволяло лезть без
особого труда. Собаковолки остались внизу и, окружив сосну,
копошились в снегу. Голодно рычали и жадно пускали слюни.
– Ха! Выкусили! Кто-то сегодня
останется без обеда! – крикнул им Степан, но ощутив, как урчит в
животе, поймал себя на мысли, что и самому не мешало бы поесть.
Кружилась голова, ветер едва не
сдувал порывами. Резкие дуновения с трудом сдерживались пышными
ветвями, сплошь заваленными снегом. Чем дальше Степан забирался,
тем сильнее ощущал холод. Снегопад кружил вокруг льдистыми
хлопьями, будто градовыми каплями. Колкие хвойные иголки хлестали
по лицу, цеплялись за одежду, словно стремились сбросить вниз, но
охвативший нутро страх вынуждал цепко держаться за каждую выемку в
коре, как за последнюю соломинку.