Заметив на себе внимательный, цепкий
взгляд Степана, незнакомка смущённо поджала к голове ушки, кивком
назад спрятала в полутьме рога и сильнее скрыла руками груди. Она
сложила ножки вместе, сдвинула колени и плотно прижав друг к другу
бёдра, спрятала волоски ложбинки, но Степан продолжал разглядывать
её голодными глазами. Спутница успокаивала видом и согревала
теплотой шерсти даже издали, очаровывая бездонной глубиной карих
глаз. Важенка была мила и обаятельна, но ко всему прочему Степан
видел в ней скрытое ожесточение. В любой момент оно могло
взорваться подобно вулкану, взять верх над наивностью и сокрушить
всё заключенной в теле силой.
– Вот стесняшка! Да ни чего я не сделаю. По лесу голышом
щеголяешь перед зверьми на показ, а как человека увидела, так сразу
прячешься?!
Глядя на то, как Степан старательно
выводил контуры рисунка, незнакомку одолевало нестерпимое
любопытство, но оставшиеся крупицы страха не позволяли приблизиться
и внимательнее рассмотреть. Интерес схлестнулся с испугом, будучи
не в силах его подавить. Словно поняв, что её рисуют,
девушка-важенка стала вести себя расковано и принялась кокетливо
позировать. Она усаживалась удобнее, обнажала из листвы тело,
выставляла напоказ волнующие округлости и все чарующие
прелести.
Поджав под себя голени
девушка-важенка села на колени, опустила руки вдоль туловища и
прижала локтями груди к телу так что они тесно сдвинулись,
приплюснулись и смялись. По бокам округлились и выразительно
выступили. Степан судорожно сглотнул, подумал, что ей могло быть
даже больно, но спутница не подавала виду, выглядела чарующе
прекрасно. Её восхитительная точёная фигура – истинный шедевр,
запечатлённый в неповторимом изяществе форм и безупречной
стройности очертаний
поражала необъяснимой величественно и
обнажённой красотой. Теперь незнакомка старалась быть открытой и
непринуждённой, но скрытый страх подавлял волю.
В рисунке Степан уделял особое
внимание её безукоризненному телу, с должным пристрастием выводил
пленительные очертания бёдер, утончённые линии талии, восхитительно
плавные контуры грудей и ног, но как ни старался, не мог изобразить
и половину всей чудесной красоты натуралистки. Её олицетворение
находилось далеко за пределами самого высокого искусства. Она
настоящая красавица! Никому такую не воссоздать! Даже камере не
сфотографировать. Степану казалось, что при всём умении он не
способен описать колоритный облик спутницы и каждыми новыми
попытками делал только хуже. Видя, как она мучается от любопытства,
желает посмотреть, что получилось, но не решается приблизиться,
Степан остановился и навёл последние штрихи. Это была не лучшая его
работа, сварганенная с неудобства, на скорую руку, но приходилось
довольствоваться тем, что имелось. В конце концов он прервался и
оставил в рисунке вольные образы, чтобы позволить мыслям дополнить
облик незнакомки уже в воображении.