Я позвонил ведь сразу, как приехал сюда. На покушение похоже не было, чисто случайность. Но, говоря словами Темного, в нашем мире их не бывает.
—Не смей меня за это ругать, — злобно выдает и осторожно садится рядом. Не прерывая тактильного контакта. Сжимает мою ладонь двумя руками. Еще бы, мою лапищу попробуй обхвати. —Я волновалась. Я так волновалась, места себе не находила.
Она волновалась за меня…У нас особые отношения, не похожие ни на что другое. Вот только нельзя так любить дочь своей сводной сестры. Не ту, которую водил в садик, не ту, которую учил обороняться от идиотов, не ту, которой заплетал кривые косички.
Уж точно не ту, которая смотрит на тебя вот так. Открыто и невинно. Не эту восемнадцатилетнюю девочку. Не мою «племянницу». Пусть я ей и не кровный родственник.
—Пустое, — прижимаю к себе девчушку и облегченно выдыхаю. Так не болит. С ней не болит.—Зря волновалась.
—Ничего не зря, если бы с тобой что-то случилось, я бы этого не перенесла, — опять обнимает меня за шею, и свозь тихие всхлипывания я различаю слова, —я же так люблю тебя.
Тяну клок блондинистых волос, чтобы откинуть голову максимально назад. Член в штанах впивается в шов, тянет.
Девка оборачивается ко мне и облизывает губы, на которых уже смазалась помада. Ощущение грязи не заставляет себя долго ждать. Мы почти готовы продолжить, я почти готов.
Зрение медленно возвращается, я вижу размалеванное лицо, абсолютно ничем более не похожее на мою девочку. Срываюсь и отталкиваю ее от себя. Сука!
Дыхание сбивается, я в помутневшем рассудке рассматриваю окружающую обстановку и ни черта не понимаю. Как я докатился до этой жизни?
—Ох, а мне говорили, что секс с тобой лучшее, что может быть, покажи мне, как бывает… — урчит довольно и пытается подойти ближе, но я рывком отталкиваю ее от себя.
—Вон пошла, — я морщусь от неприятных ощущений. Сука. Сука.
—Но…
—Нахрен слиняла отсюда, — не глядя рычу на нее, продолжая свой нелегкий путь к красному кожаному диванчику для плотских утех. Сесть и перевести дух. —Бабки нужны? Вот они, бабки, — достаю из кармана плотную пачку и кидаю в лицо ошарашенной бабе. Она жадно следит за падением купюр, потом бежит поднимать. Еще бы. Я бы очень удивился, если бы она не сорвалась на эти денежные залпы. —Компенсацию получи!
Но как только все поднимает, начинает смотреть на меня с презрением. Отворачиваюсь. Но затылком чую этот напряжённый взгляд. На что она, мать твою, рассчитывала? На что?