Когда Шив подошёл поближе, на ногах
оставался только старик. Аура африканца настолько уплотнилась, что
стала видима в обычном мире. Тот будто пылал чёрным огнём.
— Что тебе нужно, чужак? — прокаркал
маг. Его английский был корявым. Буква «Ч» просто резала уши, но
смысл речи можно было понять.
— Я хочу забрать сорок волшебников, а
ещё с вас нужна клятва верности Ричи Блэкмору, которого твои воины
попытались убить в прошлый раз, — буднично произнёс бывший ситх. —
А ведь он просил вас по-хорошему.
— Этот белый червь сумел уйти от моих
лоа, но его всё равно ждёт смерть! Ти-Жан Петро отыщет его, — зло
рявкнул чернокожий старик. — И ты сейчас тоже умрёшь, наглый
чужак!
Колдун вскинул над головой посох, и в
сторону Палпатина полетела стая чёрных магических ос.
— Не трать напрасно мою будущую
энергию, старик, — легко поглотил атаку Палпатин и двинулся вперёд.
— Если ты будешь сопротивляться, то тоже станешь жертвой на
алтаре.
Вместо ответа, негр рванул с шеи
сплетённое из костей ожерелье, и Палпатин увидел, как в его сторону
мчится стая астральных чудовищ. Впрочем, если для любого другого
европейца подобная атака представляла бы собой нешуточную угрозу,
Шиву причинить вреда не могла. Более того, когда тёмные духи
приблизились, Палпатин снял маскировку с ауры, и астрал взорвался,
будто деревенский дом от падения метеорита. Вокруг бывшего ситха
образовалась многокилометровая воронка злой, чёрной энергии, в
которой все атакующие духи мгновенно растаяли, как в кислоте.
Чернокожий маг заорал от ужаса, но
тем не менее принялся закидывать Палпатина заклинаниями, одно
темнее другого, чем только развеселил бывшего ситха.
— Даже от «Патронуса» больше
неудобства, чем от твоего жалкого колдунства, глупый старик, — Шив
прыжком приблизился к паникующему волшебнику и одним слитным
движением отрубил тому руки. После чего немного понаблюдал, как
африканец корчится от боли на земле, и мечтательно улыбнулся,
стряхивая кровь с клинка: — Я всегда считал «Чо Май» идеальным
ударом. Противник ещё жив, но уже понимает — без рук он в полной
власти победителя. О, этот сладкий привкус отчаянья и гнева! —
присев на корточки, Палпатин издевательски посмотрел магу в глаза:
— — Я же приказывал тебе остановиться? Приказывал. А ты не
послушался. Значит, сдохнешь на алтаре, как и все твои люди.