Думал, вот встанет Олежа на ноги, тогда и… Не сложилось. Не
встал Олег на ноги. Что же я делал не так?
Хочется пить — на улице снова жара. Смешиваю из минералки и сока
два коктейля — себе и Юльке.
— От Каринки понахватался ЗОЖных прикольчиков? — с подозрением
спрашивает племяшка.
— Да, от Карины. Она заходила к нам в офис, расспрашивала, как
открыть и вести ИП. А у меня бутылка с колой на столе стояла.
Карина сказала, у меня хоть лишнего веса пока и нет, но о здоровье
подумать надо. Купила в автомате минералку с соком, смешала вот так
— с тех пор только это и пью.
— Эх, вот повезло же Каринке…
Карина — подруга Юльки, старше ее на полгода. Семнадцатого
декабря девушку занимал извечный женский вопрос: что бы такое
съесть, чтобы похудеть. В четыре часа она обнаружила у себя Дар
диетолога. Теперь ей достаточно полчаса поговорить с человеком,
чтобы составить ему персональную диету, с которой он не будет
испытывать ни тошноты, ни голода, однако здоровье его постепенно
выправится. Потренировавшись на знакомых, девушка решила открыть
консультационный кабинет.
А вот другая Юлькина подруга, отметившая шестнадцатилетие за
неделю до Одарения, к ужасу родителей сделалась нимфой. Теперь они
боятся выпускать ее из дома. Так что, может, оно и к лучшему, что
наша Юлька родилась в феврале, хоть сама она и находит это
чудовищно несправедливым.
Говорю ей:
— Я каждый день встречаю людей, разочарованных в своем Даре. И
разочаровывающих им окружающих. Может, к лучшему, если теперь люди
станут серьезнее относиться к своим желаниям.
— Что, думаешь, будет Повтор?
— Я не знаю, Юль. И никто на самом деле не знает. Смириться с
незнанием трудно, потому люди начинают придумывать всякое. Так они
чувствуют себя в безопасности, что ли. Нужно определенное мужество,
чтобы принимать неизвестность. Смотреть ей в лицо, извини за
пафос.
— Но ведь ты веришь, что Олег вернется? — тихо спрашивает
Юля.
Не знаю, что ей ответить. Тут, по счастью, входит Натаха с
салатницами в обеих руках. Начинается суета с накрыванием стола, в
которой Юлькин вопрос благополучно тонет. Но как бы мы ни
передвигали стулья, угол, за которым всегда сидел Олежа — Натаха
еще вечно поддевала его «семь лет замуж не выйдешь» — остается
пустым, и все это чувствуют.
Напротив стола — доска с фотографиями. Наша последняя поездка на
море с папой. Олегу двенадцать, лицо густо усеяно веснушками. Он
смеется во весь рот, перемазанный огромной сахарной ватой. Ни тени
робости и угрюмости…