Тот на радостях меня провел вне очереди, прямиком к хранилищу. К
счастью из памяти Чернокотова пароль не выветрился.
Я открыл дверцу и… что это за хреновина? В руках у меня
оказалась штука, похожая на сломанный компас. Стрелка не указывает
на север, вместо привычных сторон света какие-то символы. Внизу три
шестерёнки, которые можно крутить, а за ними торчит небольшой макр
синего цвета.
Я задумчиво покрутил прибор в руке. Поди это и есть транспоратор
из-за которого весь сыр-бор. И стоил ли он того?
Вокзальный динамик провозгласил прибытие поезда. Аврору подадут
с минуты на минуту. По перрону тут же засуетились носильщики,
подготавливая багаж вельмож к поездке.
Что ж, пора свалить из этого злачного места и наконец подумать,
как быть дальше.
Локомотив прибыл точно по расписанию под чугунные своды вокзала.
Облегающий серебряный корпус сверкающий позолотой, с завешенными
красным бархатом окнами. Что ж, если они хотели показать образец
расточительства — то у них получилось.
Я подошёл к центральному вагону, согласно билету. Ну, надеюсь
билет не фальшивый, а то Вэй Ху Ли мог мне устроить прощальный
подарочек.
Кстати о нем… я различил в толпе парочку типов, которые были
здесь далеко не ради поездки в Москву.
— Сударь, попрошу ваш билет и паспорт, — проводник меланхолично
покачивался с носка на пятку. На груди синего сюртука поблескивала
медная бляха.
— Вот, — я украдкой бросил взгляд в сторону бандитов на перроне,
— прошу.
— Кречет Петр Алексеевич? Серьёзно??? — у проводника изогнулась
одна бровь и он обернулся назад.
Его взор направился внутрь вагона и пал на портрет НАСТОЯЩЕГО
Кречета Петра Алексеевича. Затем тот взглянул на меня, будто бы
сравнивая. И не в мою пользу.
— Да, это я, — я нацепил самую невинную улыбку из всех. С такой
же я в детстве клянчил у мамы карамельки.
— Прошу прощения, Петр Алексеевич, а где ваш родовой
перстень?
Судя по его тону голоса и цвету ауры, он мне не верит. И если я
сейчас же не придумаю вразумительный ответ…
— Милый, ты у меня такой склеротик!
На моем локте внезапно повисла барышня. Я, конечно, привык, что
женщины на меня вешаются. Но не в буквальном смысле! Моего носа тут
же коснулся ее ванильно-розовый парфюм. Ее завитые, черные с синим
отливом локоны касались моей руки.
Ты кто вообще, женщина?!
— Да-а-а, — нервно засмеялся я, — столько сделок за сегодня
провернул, уф, замотался.