Загрузились в
гравилёт по полной: я, Фидель, Хосе, Нодия и трое охранников Кастро
с оружием.
- Пристегнитесь, -
сказал наш пилот по-русски.
Хосе
перевёл.
- Взлетай, -
небрежно махнул рукой Фидель.
Хосе
перевёл.
- Пристегнитесь,
иначе никто никуда не полетит, - упрямо сказал Нодия.
Фидель посмотрел
на меня.
Я показал ему на
свой ремень, который уже был пристёгнут и сказал:
- Не приведи
господь, товарищ Кастро, если что-нибудь случится, и вы пострадаете
из-за того, что ремень был не пристёгнут, мне не
простят.
- Пристёгиваемся,
- вздохнул Кастро.
Нодия запустил
двигатели. Лопасти над головой прозрачной кабины почти бесшумно
набрали обороты.
- Включаю
антиграв, - сообщил Нодия и щёлкнул тумблером. – Уменьшение веса в
пять раз.
Радостная лёгкость
разлилась по телу. Мне всегда нравилось это ни с чем несравнимое
ощущение. Предчувствие полёта, за которым всегда следовал сам
полёт.
Вот в чём разница,
понял я простую вещь. Здесь, на Земле, лётчики взлетают в небо со
своим весом и всё равно испытывают радость полёта. Мы, на Гараде,
давно пользуемся антигравами, и наша радость ярче. Именно потому,
что уменьшается не только вес машины, но и собственный. Что ж,
теперь это ощущение будет доступно и землянам.
- Vaya! –
воскликнул Кастро и засмеялся.
- Подъём! –
сообщил Нодия.
Гравилёт легко
оторвался от земли и пошёл вертикально вверх, набирая скорость. На
высоте трёхсот метров, заложил крутой вираж…
Мы сделали
несколько широких кругов над авиабазой, меняя высоту и скорость.
Потом сели на прежнее место - так же легко, как
взлетели.
- Выключаю
антиграв, - сказал Нодия.
Вернулась
привычная тяжесть, остановился винт. Нодия открыл двери.
- Отличная машина,
- сказал Фидель, когда все вышли и оказались на бетоне аэродрома. –
И название мне нравится, - он похлопал меня по плечу.
- Подарок от
советского народа и правительства лично вам, команданте, - сообщил
я. – Что такое гравилёт? Это – свобода от силы тяжести. А что такое
Куба? Это тоже свобода. От гнёта империализма. Поэтому символично,
что первый серийный гравилёт будет принадлежать вам.
- Большое спасибо,
- перевёл Хосе слова Фиделя. – Это очень щедрый подарок. Кубинский
народ и лично я не забудем этого.
Ладонь у Фиделя
была твёрдой, рукопожатие крепким.
- Будут ещё
гравилёты, - пообещал я. – Это только первый. Однако у нас
просьба.