Дмитрий нетерпеливо постукивал пальцем по поверхности рабочего стола. «Уснул он там опять, что ли? Или в шоке от столь щедрого предложения? Времени и так мало, ещё офицера новоприбывшего осматривать…»
– Да, да, слышу. Я…в шоке, если честно, – наконец-то вернулся к разговору собеседник. – А что нам для этого нужно? Документы там или ещё что-то?
– Приехать в клинику, найти вашего лечащего врача и заполнить у него заявление. Остальное он вам сообщит.
– И всё?!
– И всё, – подтвердил Карельский. – Не тяните, мест мало, можете не успеть.
– Хорошо. Я сегодня же подъеду. Спасибо вам, Дмитрий Валентинович!
– На здоровье, Роман. И…берегите сестру.
– Конечно! Даже не сомневайтесь! – Карельский неожиданно смутился от собственного участия в судьбе Марины.
– До встречи, Роман Борисович.
– До встречи.
Роман сбросил вызов, а Дмитрий Валентинович так и держал телефон около уха. «Что на него нашло? Ну, ладно ещё предложить этой молодой особе, сироте помощь. Тем более что квоты на это действительно выделяют, а вот зачем было самому звонить Роману? Скучно тебе, Дмитрий Валентинович, стало. Давно под толстой шкурой не пробивались чувства?» – рассуждал Карельский.
***
Дмитрий быстро шёл по светлым коридорам медицинского центра, в котором проводятся сложные нейрохирургические операции и людей практически «вытаскивают» из самых безнадёжных ситуаций. Ему уже давно пора на своё непосредственное рабочее место. Занимая пост ведущего специалиста, директора Центра реабилитации «Титан», Дмитрий любил свою работу, как никто. Стоя у истоков создания этого центра, вложив в него душу и последние шесть лет своей жизни, Карельский впервые не рвался на работу.
Он крайне редко посещает пациентов до их перевода в «Титан», обычно он всё узнаёт о них, рассматривая рентгеновские снимки и читая описание истории болезни. Так случилось и с Мариной. Но вопреки прочему, снимок этой солнечной, медноволосой девушки с яркими голубыми глазами, что был вклеен в её личное дело сразу приковал к себе внимание. Такая молодая, а в глазах уже столько всего! Вселенское понимание мира и боль пережитого… «Что-то воображение разыгралось» – одёрнул себя тогда Дмитрий.
Он давно привык абстрагироваться от проблем пациентов, иначе быстрое «выгорание» тебе обеспечено. Кроме того, врач должен в любой ситуации сохранять хладнокровие и собранность, какие уж здесь эмоции. Вот и Дмитрий давно стал считать себя эмоциональным инвалидом. Даже в кругу близких и родных людей, он максимально сдержан, а некоторые даже обвиняют его в холодности.