Фотографию одна из моих подруг засняла, когда я еще в одиннадцатом классе училась. Специально мы не позировали, но вышло душевно. Сердце теплом каждый раз наполнялось. Я еще года три назад из фотки магнит сделала. Если у холодильника болталась, то на неё поглядывала.
А в последнее время все так закрутилось, что я напрочь об этом забыла.
Черт возьми. Даже я бы не поверила в свои оправдания, поэтому обхожусь сухим пожатием плеч.
Что сказать? Что детская влюбленность покоя не дает?
— Почему не выбросила? — приглушенно роняет.
— Из головы вылетело. Хорошо, что заметил, сейчас выкину.
В тот момент, когда моя ладонь уже тянется к холодильнику, он вдруг быстро ее перехватывает и другой рукой магнит забирает. В кармане брюк прячет, отчего меня буквально парализует.
Неужели…
— Сам выброшу, а то вдруг опять забудешь, — зло чеканит, потихоньку к себе подтягивая.
Я уклоняюсь, но Эмиль все попытки на «нет» сводит. В кольцо рук захватывает, давая возможность почувствовать, насколько он ледяной.
— Ты что, всю ночь меня ждал?
Его глаза то четко на меня смотрят, то на губы опускаются. Они все от нервов искусанные, даже припухли немного.
Пугает, что он ни о чем не спрашивает. Как затишье перед бурей.
— Ты всегда одежду не по размеру носишь? — хрипло шепчет, к кухонной стойке прижимая. — Да еще и мужскую.
— А что, нельзя? — тихо уточняю. Мне нет дела до его рук. Абсолютно наплевать, чего он добивается, но было бы чуть-чуть попроще, если бы он перестал меня в угол загонять. — Твою толстовку же я как-то носила. Ты вроде не против был.
Сама не соображаю, что несу, но это чудесным образом срабатывает. Эмиль берет за моей спиной чистую кружку и отходит, чтобы воды налить.
Мне бы тоже не помешало. Горло настолько пересыхает, что каждый вдох изнутри обдирает.
И все же я молчу. Пользуюсь внезапной заминкой и дух перевожу. Думаю, куда отойти, чтобы между нами точно дистанция возникла, но проблема в том, что Эмиль — не ураган, от которого можно укрыться.
Он везде найдет. И будь я проклята, если при мысли об этом коленки лишь от страха подгибаются. Лгунья, да еще и патологическая.
— Гулять ты в другой одежде пошла.
— Откуда знаешь?
— Догадка, — хрипло тянет, — и прямо в точку.
По столу барабанит, а кажется, что лично за нервы дергает. Испытывает. Наблюдает. Играется со мной. И, вопреки всему, продолжает диалог. Просто разговаривает, хотя давно бы мог силой ответы выбить.