- Как вы, Ирина? – Михаил пристально посмотрел на женщину, та выдержала взгляд и напускно бодро ответила.
- Нормально, вот вчера был настоящий ужас. К вечеру просто с ног валились. Сейчас дали немного поспать, чай принесли, завтрак. Вот вышла малость свежим воздухом подышать, – она оглянулась по сторонам. - Странно, вокруг весна, солнышко светит, птички поют, а у нас там смерть и страдания, - они немного помолчали. Затем Ирина продолжила. - Самое страшное, когда детей понесли. Одна девушка прямо на операционном столе умерла. В других условиях, в городской клинике да с опытными врачами можно было бы спасти, а здесь… У наших студентов истерики после этого начались, хорошо мама моя сумела привести их в чувство. Самые тяжелые раны, как ни странно, у гражданских. Ополченцы все сплошь бронежилетах, там больше поломанных ребер и ушибов от попаданий. Ну и руки, ноги, - женщина взглянула на атамана. - Мужчины, вообще, у нас молодцы, женщин и детей первыми на перевязки пропускали. Сами зубами пакет разорвут, и кто кого может бинтует, по той жизни больше иных примеров было. В общем, справляемся, атаман, тяжело, но терпимо.
- Слышал, Анечка Корзун ранена?
- Да, раненых выносила, и пуля попала прямо под бронежилет.
- Там целая история вышла, – вступил в разговор Дмитрий, - уже к концу дело шло, к крайней улице мы выдвигались. Один из местных сунулся вперед без команды и пулю схлопотал в ногу, артерию пробила, кровищи… ужас. Ну, Аня и побежала к нему, там и самой прилетело. Снайпер бил, больно точно попадал. И не сунуться, бандиты вдоль заборов залегли, сильный огонь вели. У нас, как назло, ни выстрелов к РПГ, ни «Мух» не осталось. И, значит, Серега Носик, вылетает с пулеметом на середину улицы и прямо с колена начинает поливать длинными очередями. Мы Анечку быстренько подхватили и бежать. И представляешь, командир, у Серого ни царапины! Вот что значит любовь!
Бойкич выразительно посмотрел на собеседников:
- Тогда недели через две будет еще одна свадьба. Вы-то как сами, надумали?
Ирина смущенно взглянула на Дмитрия и промолчала.
- Как так, командир? Завтра похороны, какие тут свадьбы, еще сорок дней, – крепыш развел руками.
- Смерть, смертью, а жизнь, жизнью! – отрезал атаман. - Раз вы живы остались, надо и дальше о будущем думать. Времена другие, правила новые. Не так нас много и осталось, чтобы о каждом горевать бесконечно. Целый мир помер, а нам жить суждено оказалось.