Я с усилием повернулась
в сторону голоса. Там, неподалеку от горевшего камина, на изящном
креслице сидела дама лет около сорока, с хорошей, стройной фигурой,
лицо пока без признаков увядания, белокурые волосы уложены в
затейливую прическу. Рядом сидели две девицы, может, на год-два
постарше Ленни, копии матери.
Вот и
родственники.
Все трое, по утреннему
времени, были одеты в простые светлые утренние платья и пили
ароматный, горячий чай с какой-то выпечкой и конфетами, лежащими в
разных вазочках.
Мой желудок сообщил о
том, что он бы тоже что-нибудь выпил и съел, громко булькнув на всю
гостиную. Но все предпочли это не заметить.
-После обеда прибывает
господин барон Нойфель, ещё будут господин нотариус и господин
пастор, а эта у нас…
Дама не договорила,
махнув рукой. Надо полагать, это и есть матушка Хильда. А девицы -
сводные сестрички. Вздохнув, матушка продолжила, обращаясь больше к
Ульрике:
-Отведешь в ее бывшую
комнату, вымой ее хоть, что ли. Да расчеши. Одежда там, в малом
шкафу висит. Покорми, а то опозорит нас всех своим бульканьем. И
комнату убери, печь затопи. А то неудобно перед господином бароном.
И что он только в этой страшилке нашел?
Девицы
заныли:
- Мама, а как же мои
платья? Если ее в комнату вернут? Где мне их
хранить?
Вторая, с немного
выпученными глазами, подхватила:
-А мои мольберты? Где я
буду рисовать? Там вид самый лучший из окна!
Мать их сурово
прервала:
- Заберете свои вещи, я
сказала! Да и ненадолго это, только на один день. Завтра они
уедут!
В общем, я мало что
поняла, кроме того, что меня сейчас отведут в теплую комнату,
накормят и вымоют. Я не возражала пока, а дальше посмотрим. И
впрямь, комната на втором этаже была миленькой. Просторная, с
большим окном с тюлевой гардиной, кровать, даже на взгляд, пышная,
под балдахином, ковер на полу. В печи уже весело трещали дрова,
нагревая изразцы печи. С другого бока печи, за отодвинутой ширмой,
виднелся край медной ванны, куда дюжий мужик таскал ведрами горячую
воду, над ванной поднимался пар, и мне до зуда хотелось туда, прямо
в этот кипяток.
Но пока нельзя.
Девчонки-служанки шустро уносили охапками разную одежду, ещё один
парень, сложив стопой мольберты, тоже протискивался с ними в дверь.
Я молча сидела у туалетного столика, наблюдая всю эту суету.
Ульрика доставала чистую и вполне приличную одежду из небольшого
шкафа, раскладывая ее по кровати. Наконец, все вымелись из комнаты,
осталась только Улька. Видимо, от того, что меня перевели в
господскую комнату, она внезапно оробела и обращалась ко мне
исключительно на "вы". Я со стоном блаженства погрузилась в горячую
воду.