Ткар пожал плечами и опрокинул в свою глотку не меньше половины того, что было во фляге.
– Действительно, – сказал он, поморщившись. – Огонь. Зато согревает здорово. Из чего его делают?
– Говорят, из того же самого винограда.
– Да? Нет, неплохая штука, особенно, когда холодно и зуб на зуб не попадает.
Ткар отхлебнул из фляги ещё и передал её дрожавшей от холода Лайре. Та глотнула и, закашлявшись, с трудом проглотила жгучую жидкость.
– Согревает, – сиплым голосом произнесла она.
Свеча быстро сгорела и, полыхнув на прощание ярким белым пламенем, погасла. Под сенью корней стало темно, лишь свет снаружи немного рассеивал темноту. Они молчали. Лайра тихонько качала ребенка, вполголоса напевая колыбельную, Ткар сосредоточенно выстругивал что-то из попавшейся под руку ветки. Малис, пробравшись к лазу, то и дело выглядывал наружу и осматривался.
– Пора, Ткар, – проговорил он, наконец. – Иди, последи за дорогой.
– Иду, – ответил тот и вылез из укрытия.
Снаружи раздался громкий хруст снега под сапожищами здоровяка. Звук постепенно удалялся в сторону и, наконец, совсем стих.
– Что теперь? – спросила Лайра.
– А что теперь? – Малис усмехнулся. – Будем ждать.
Прошло совсем немного времени, как вдруг рядом опять раздался звук шагов. В лазе появилась голова Ткара.
– Едут, – хрипло прошептал он.
Лайра вздрогнула и, побледнев, машинально прижала к груди корзину со спящим ребёнком. Малис пристально посмотрел ей в глаза.
– Давай корзину.
– Малис, одумайся, – взмолилась женщина.
– Замолчи, дура, – рассердился тот. – Я и так из-за тебя дел нехороших натворил, так дай мне хоть что-то исправить, может и совесть поменьше грызть будет.
Он отнял у неё корзину и выбрался наружу. Вдалеке уже слышался топот копыт, позвякивание упряжи, доносились человеческие голоса. Не спутать бы, вдруг не король, а кто-нибудь ещё забрёл в эту глушь. Хотя, откуда. Что делать здесь? Едва ли здесь был ещё такой же большой отряд.
– Прячься, – приказал Малис Ткару – тот послушался и, с треском продравшись через переплетение корней, исчез во мраке укрытия.
Малис бросился к дороге и, даже не посмотрев по сторонам, оставил на неё корзину с младенцем. Будь что будет. Он со всех ног побежал обратно, не обращая внимания на оставленные на снегу следы. Уже рядом с лазом, он услышал, как громко заплакал проснувшийся ребёнок. «Так оно лучше», – подумал Малис, ныряя во мрак сквозь корни.